Когда у нынешнего президента спросили, какая у нынешней России национальная идея, он ответил: стать конкурентоспособной страной. Не так уж глупо, как может показаться на первый взгляд. Вот станем конкурентоспособными сначала в области кинематографа, потесним американцев из нашего проката, тогда снова возрастет потребность в русском киногерое, появятся личности и размах Эйзенштейна, Ромма, Чухрая, Бондарчука, Баталова, Ефремова, Смоктуновского. А пока мы уступили рынок, влияние на умы, да просто популярность, западным коллегам, от великих Де Ниро и Аль Пачино до всяких компьютерных персонажей. Неконкурентоспособны. Произошла смена ориентиров, смена ментальности целой нации.
Сначала мы проиграли холодную войну, затем все остальное, включая искусство и самоуважение, а стало быть, и смысл существования в искусстве. Что-то где-то теплится. Есть П.Н. Фоменко со своими фоменками в подвальном театре, непотопляем Ленком, руководимый М.А. Захаровым, есть малые формы в ТЮЗе Г. Яновской и К. Гинкаса, есть уникальные спектакли К. Райкина: он блистает в пьесе П. Зюскинда «Контрабас» и в фоменковском «Великолепном рогоносце». Есть отдельные хорошие спектакли в разных московских театрах, благо их пруд пруди, даже в антрепризе иногда прорежется что-то похожее на искусство, есть хорошие актеры в поколении сорокалетних, мало, но есть, наша надежда на совсем молодых, сегодняшних двадцатилетних.
За все эти годы не появилось ни одной мало-мальски принципиальной талантливой пьесы. Ни од-ной! Парадокс: хорошие спектакли в Москве есть, актерские работы тоже, а пьесы – ни одной. Честно сказать, и не предвидится. В кино дело обстоит не лучше. Последние интересные фильмы А. Сокурова «Молох» и «Телец», удача А. Учителя, еще две-три работы более молодых, и все! В этих условиях не объявится актер – властитель дум. Секс-символ – пожалуй. Сегодня – один, завтра – другой.
Но актера масштаба Смоктуновского не жди, нет для этого почвы. Не родит она ничего серьезного, внушающего надежды на возрождение национального искусства и появление гениев. Ни в литературе, ни в поэзии, ни в музыке, ни в драматургии, ни в режиссуре. Постмодернизм – тупик. Припозднившийся русский абсурдизм – тупик. Нашу абсурдную жизнь не переабсурдишь.
Кто-то тянет еще, «уходящая натура»: тот же Фоменко, Захаров, что-то появляется в «Современнике» в литовской режиссуре, не без успеха экспериментирует Валерий Фокин, создавший центр Мейерхольда, режиссеры теперь уже старшего поколения Кама Гинкас и Гета Яновская серьезно трудятся на балконе и на малой сцене московского ТЮЗа, но если посмотреть правде в глаза – успешность отдельных спектаклей не определяет столбовой дороги развития национального русского театра.