То, что удалось С.Ф. Бондарчуку в двух исторических лентах – «Войне и мире» и «Ватерлоо», осталось лишь в обратной перспективе ушедших времен. Если внимательно смотреть на созданное Бондарчуком в его лучших картинах, ясно, что он не просто делал безошибочный выбор актеров, но, и это так же важно, а может быть, еще важнее: он умел работать с актерами!
Скажут: а что там работать с актером Родом Стайгером, с одним из крупнейших актеров Голливуда, известных во всем мире? Или Кристофером Пламмером (Веллингтон), опытнейшим мастером, сыгравшим и Гамлета в режиссуре Майкла Лендхема еще в 1957 году (сам видел его блистательное исполнение на шекспировском фестивале в Театре канадского Стратфорда), и тоже достаточно опытном киноактере Англии и Америки…
Да, они сами с усами и кого угодно играть научат, хоть того же Бондарчука. Это и так и не так. Наполеон-Стайгер – выдающаяся работа мастера. Однако она не могла бы стать таковой, если бы режиссер Бондарчук не строил мизансцены, не создавал характер и атмосферу каждой сцены, не определял бы ту или иную крупность планов актера. То же относится и к Пламмеру, да и к любому другому исполнителю пусть и маленькой эпизодической роли, к примеру, крошечного эпизодика, доставшегося Олегу Видову. Гибнущий молодой офицер со знаменем в руках – маленький шедевр актера, переигравшего в кино и главные, но мало запомнившиеся роли, а этот эпизод врезается в память навсегда.
Что объединяет эти две картины С.Ф. Бондарчука? Исторический период, батальные сцены, стиль, математическая точность и обдуманность, достоверность деталей. Ведь если бы он, к примеру, снимал как Н.С. Михалков в «Сибирском цирюльнике» эпоху Александра III, то кадеты военного корпуса в Петербурге никогда, никогда бы не говорили на английском языке, так как общеизвестно, что вторым языком после русского был французский и никакой иной. И режиссер-историограф Бондарчук никогда бы не пошел на такое нарушение во имя успеха картины у англоязычного американского или английского зрителя!.. Он вообще не суетился перед клиентом, ни перед отечественным, ни перед западным. Хотелось ли ему успеха? Разумеется. Но сдается мне, что в первую очередь его интересовал смысл им снимаемого. Ведь «Ватерлоо» – логическое продолжение главной мысли Л.Н. Толстого о войнах как богопротивных и безумных деяниях человечества, а главное отдельных личностей, перед которыми почему-то преклоняется человечество и при их жизни, и после их того или иного ухода на гребне славы или позорного бесславия… По Толстому эти сверхлюди – если вдуматься, нелюди, возомнившие себя полубогами, которым все дозволено и для которых смерть одного человека, солдата или офицера, все-таки смерть, а смерть тысяч или сотен тысяч – уже статистика…