Хлопнуло окно. Я резко повернулся, уже рефлекторно готовясь ловить очередной раритетный музыкальный инструмент, и дай боже, чтоб не рояль.
— Ты чего там грохочешь? — произнёс сонный и недовольный голос. В то же время знакомый.
— Доротея? — удивился я, глядя в окно второго этажа дома напротив. — Ты чего там делаешь?
— Спать пытаюсь, — огрызнулась блондинка.
— С кем?
Она аж проснулась совершенно.
— В смысле, «с кем»? Я живу здесь.
— Одна, что ли?
— Конечно. Я замужем, вообще-то.
Муж у неё пока ещё живой был, она от него письма получала. А ещё дочка осталась. Может, потому у неё такой характер стрёмный. И работу скучную нашла — булки на базаре продаёт.
— Выпить-то есть у тебя? — понизил я голос.
— Ну, вина немного есть, а тебе что за дело?
— Ладно, давай там, накрой поляну, через полчасика приду.
Я поспешил к дому. А вслед мне послышался удивлённый голос:
— Охерел, что ли?!
Я не ответил. А когда через квартал оглянулся, то обнаружил, что в том доме — ну, кажется, в том, — горит свет в окне первого этажа.
***
Дом, милый дом встретил меня чернотой тьмы и тишиной молчания. Во как я загнул. Захочу — тоже книжки начну писать, как Вейдер. Такую пургу гнать, как у него — много ума не надо, там скорее наоборот, много ума — помеха. Потому что если ум есть, то уже со второго абзаца сам над собой ржать начнёшь, как конь, и сдохнешь. Тоже как конь.
— Не спать! — рявкнул я. — Косить!
Надыбал спички, запалил свечи. Светло стало. С настоящих свечей — хрен бы столько света добился, но тут с гуманностью нарисовали. Мол, раз электричества вроде как не полагается, так мы вам скомпенсируем. Ну, спасибо, чё...
Сверху донеслись какие-то шевеления и бормотания. Я же взял с пола свою почтальонскую сумку, бросил её на стол и уселся. Вообразил себе ник Вейдера, даже его рожу пересравшуюся на всякий случай вообразил. И сунул руку в сумку. Вот оно, сладенькое. Письмецо, хе-хе-хе. Конверт, понимаешь ли. «Дарту Вейдеру». Имя отправителя от посторонних глаз скрыто, ну да мне, в общем-то, насрать, кто там ему пишет. Может, коллекторы. Вот, кстати, ржака бы была. Помер несчастный, попал по программе в виртуальный мир, а ему — письмо из банка. «Ему не скрыться от нас на том свете, пока мы помним, что он наш должник».
Кстати. Когда всю эту байду полностью легализуют и научатся монетизировать — может, такое и правда в порядке вещей будет. Хреновенько... У меня вот такое нехорошее ощущение есть, что я там, в реале, покуролесил на сумму, сильно превышающую батино наследство. Какой-то х*й моими финансами занимался, и он время от времени мне что-то с обеспокоенным выражением морды говорил, но я вечно был бухой или обдолбанный, а чаще всего — и то и другое одновременно.