Студенты обсуждали, закрывать окна или нет, потому что в классе стоял жуткий холод, но выключить кондиционер ни у кого не получалось. Еще они не могли решить, закрывать ли дверь, включать ли свет и понадобится ли гудящий компьютер, который проецировал на стену пустой синий прямоугольник. Я уже заметила парнишку, о котором говорил Райан, с огромной копной черных кудрявых волос, стекавших на плечи, и бледной юношеской растительностью над губой. Об остальных сложно было что-то сказать с ходу. Мужчин и женщин было примерно поровну, но едва ли среди них нашлись хотя бы двое похоже одетых, близких по возрасту или социальному типу. Все уже расселись за большим белым пластиковым столом, который на самом деле состоял из составленных квадратом столов поменьше. В этом обезличенном помещении царила атмосфера неуверенности, почти тревоги. Я напомнила себе, что этим людям что-то от меня надо, и, хотя они не знают ни меня, ни друг друга, они пришли сюда затем, чтобы их увидели.
Было решено, что окна нужно открыть, а дверь закрыть, и сидевшие ближе всего к ним люди поднялись и привели это решение в исполнение. Парнишка Райана отметил, что странно открывать окна для тепла, но наука не в первый раз переворачивает реальность с ног на голову — иногда с пользой, иногда не очень. Порой приходится терпеть неудобства от того, что должно обеспечивать удобство, сказал он, как приходится мириться с недостатками любимых людей: ничто не совершенно. Многие его соотечественники верят, продолжал он, что кондиционеры опасны для здоровья, и по всей стране развернулось движение против кондиционеров в офисах и общественных местах, эдакая идея возвращения к природе, своего рода перфекционизм, а в результате всем жарко; это значит, заключил он радостно, что теперь кондиционер придется изобрести заново.
Я взяла лист бумаги и ручку и нарисовала квадратный стол, за которым мы сидели. Я спросила у присутствующих их имена — десять в общей сложности — и подписала каждого на его месте за столом. Потом я попросила их рассказать что-нибудь, что они видели по дороге на занятие. Последовала долгая шуршащая тишина; кто-то прочищал горло, кто-то перекладывал бумажки перед собой или просто смотрел в пространство. Затем молодая женщина, которую, согласно моей схеме, звали Сильвия, оглядела комнату и, убедившись, что других желающих нет, начала говорить. Она слегка улыбнулась смиренной улыбкой, явно показывая, что нередко берет инициативу в свои руки.
— Когда я сходила с поезда, — сказала она, — я заметила на платформе мужчину с белой собачкой на плече. Сам он был очень высокий и смуглый, а собачка красивая, с кудрявой шерстью, белой как снег. Она сидела у него на плече и смотрела по сторонам.