Но нам на нее было уже наплевать. Мы бежали к очень хорошо сохранившемуся четырехэтажному зданию, на козырьке единственного подъезда которого красовался знак радиации и надпись «Комплекс», а на крыше – популярный в СССР лозунг «Народ и партия – едины!».
– Быстрее! – прохрипел Харон, который бежал, держась одной рукой за рану на голове, из которой сочилась черная кровь. – Добежим – считай, спаслись!
Я обернулся.
Да уж, неспроста гигант это сказал. Сзади для атаки с воздуха заходили обе «акулы» «мусорщиков», которые мы видели над жилым зданием с эпичной надписью, расположенным за торговым центром. А по земле уже стремительно ползли знакомые тени, на пути которых в пыль рассыпалась серая трава Зоны…
Не успеем. Это было очевидно. Поэтому я заорал:
– Харон, Фыф, уходите. И американца спасите!
Последний мой вопль потонул в грохоте автомата. Прекрасно понимая, что вреда от моих пуль «акулам» никакого не будет, я, тем не менее, надеялся, что мне удастся отвлечь их, оттянуть на себя смертоносные лучи мощных бортовых «смерть-ламп» – и тогда, возможно, друзьям удастся спастись.
И у меня получилось!
«Акулы» шли рядом, метрах в пяти друг от друга – и вдруг внезапно одну из них резко повело влево. Она ударилась о вторую турбоплатформу – и обе они превратились в большой ярко-синий шар чистой энергии.
Я рефлекторно зажмурился на мгновение, а когда открыл глаза, понял, что рядом со мной стоит шам и довольно щерится своей безгубой пастью.
– Молодец, Снар, всех нас спас, – сказал он.
– Хорош подкалывать, – буркнул я, меняя магазин. – Это ж ты одну «акулу» о другую шарахнул.
– Ну, если б ты их не отвлек… – начал было Фыф, продолжая лыбиться.
– Ага, рассказывай, – бросил я. – А то я не видел.
– На самом деле героизм – это не собственно сам подвиг, а постоянная, осознанная готовность пожертвовать собой ради других, – мгновенно став серьезным, сказал шам. – Подвиг может быть случайным эмоциональным порывом. Героизм – никогда. У тебя, Снар, героизм – твое обычное состояние. И за это я тебя реально уважаю.
– Ладно, проехали, – смущенно проговорил я. – Все мы герои, одно дело делаем…
– Героями вы будете, когда мы его сделаем, – прервал меня Харон. – Пошли уже, пока новые «мусорщики» не прилетели.
* * *
Внутри здание горисполкома выглядело таким же новым, как и снаружи. Словно только вчера его сдали в эксплуатацию, даже запах свежей краски сохранился.
– Зона любит это здание, – сказал Харон, когда мы вошли внутрь. – Холит, лелеет, исторические надписи вон восстановила. Этот горисполком, считай, одна большая аномалия. После аварии тут находилось специализированное предприятие «Комплекс», занималось дезактивацией и радиоактивными отходами. Первые самые сильные артефакты сюда сносили, видимо, поэтому здание Зоне и приглянулось. А с некоторых пор, кроме меня и тех, кто со мной, сюда никто войти не может.