К толкучке быстрым шагом приближались двое долговязых молодых людей. Один из н их, белобрысый светлоглазый парень в тенниске огненных тонов и брюках цвета «беж», взглянул на часы и сказал:
— Четверть девятого. Валька, наверное, уже ждет на яхт-клубе.
— Подождет. В крайнем случае получишь вздрючку, — отозвался второй парень.
У него было крутолобое, скуластое лицо и шапка темных волос; серые глаза смотрели спокойно и чуточку насмешливо; из-под засученных рукавов белой рубашки торчали длинные и крепкие волосатые руки.
Молодые люди с ходу врезались в толпу у ворот и попытались, подобно жестким гамма-квантам, проскочить сквозь нее прямолинейно, но на первых же метрах их скорость заметно снизилась.
Они остановились возле киоска с газированной водой. За киоском высились ворота с черно-золотой табличкой:
РЫНОК РЕАЛИЗАЦИИ
НЕНУЖНЫХ
НАСЕЛЕНИЮ ВЕЩЕЙ
— Странное дело, — заметил Юра (так звали парня в тенниске): — на одних вывесках «продажа», на других — «реализация». Почему такой разнобой, а, Колька?
— Реализация, — вдумчиво сказал Николай, — приведение к реальности… Когда-то этим делом идеалист Платон занимался, а теперь — торговая сеть.
— Значит, есть еще идеалисты в торговой сети! — Юра захохотал и протянул Николаю ладонь, и тот, смеясь, хлопнул по ней.
— Налейте нам, пожалуйста, водички, — обратился Николай к молоденькой продавщице.
Юра залпом выпил стакан, поставил его на мокрый прилавок и спросил:
— Девушка, а вы реализуете или продаете воду?
— Воду мы отпускаем, — серьезно ответила продавщица. — Воду, хлеб, мясо, картошку — это все отпускают. А готовое платье — продают. Есть, конечно, другие вещи — их реализуют. Вот у вокзала — видели? — «Реализация головных уборов».
— Здорово! — восхитился Юра. — Как вы только не запутаетесь?… Налейте еще.
Он мелкими глотками пил воду и перешучивался с девушкой, пока Николай не взял его решительно за руку и не уволок прочь.
Друзья прошли под аркой ворот и миновали вернисаж картин, писанных на крафт-бумаге, клеенке и полиэтиленовом пластикате. Такие картины можно видеть только на толкучих рынках. Преобладал один сюжет: толстые розово-фиолетовые красавицы, лежащие на поверхности ярко-синей воды. Каждой красавице придавался ослепительно белый лебедь.
— Ну и ну! — сказал Юра, останавливаясь перед одним из полотен. — Какое богатство красок!
— Леда и лебедь, — бросил Николай. — Классический сюжет.
— Эта толстая дама — спартанская красавица Леда? — Юре стало смешно. — Мама Елены Прекрасной и Клитемнестры? Теща царей Менелая и Агамемнона?
— А ты посмотри, как она лежит, — начал было Николай.