Наверное, и заставили бы, но после приземления на аэродроме мне даже толком мотоцикл осмотреть не позволили и велели лезть в карету скорой помощи с красным крестом на борту. И отнюдь не ради конвоирования задержанных — повезли в госпиталь на обследование, которое по счастью надолго не затянулось.
Упитанный дядечка-врач — тот самый, которому ассистировала в прошлый раз симпатичная Валя, опросил меня, осмотрел покрасневшую кожу и отправил в процедурную, порекомендовав напоследок сегодня не перенапрягаться. Теперь место поражения разрядом куда сильнее прежнего походило на ожог, выглядело припухшим и воспалённым, да ещё наметились рубцеватые прожилки, расползшиеся во все стороны лучами ассиметричной звезды, поэтому я не рискнул проигнорировать направление и отыскал нужный кабинет, где мне и нанесли на рану пахучую мазь, после чего наложили не слишком тугую повязку.
Ну и раз уж выпала такая оказия, я решил не упускать возможность заморить червяка и наведался в столовую. Плотно то ли пообедал, то ли уже поужинал, после чего и отправился в расположение. Сдал оружие и переоделся, а когда поднялся отметиться в дежурку, начальник смены велел топать в комендатуру.
Там на входе натолкнулся на Фому Коромысло; вид тот имел мрачный и взъерошенный.
— Как Тимур? — сразу спросил я, заподозрив, что дурное настроение пулемётчика вызвано ухудшением состояния нашего стрелка.
— Да что с ним будет? К концу месяца выпишут, поди, — заявил в ответ младший сержант, ухватил меня за пуговицу гимнастёрки и притянул к себе. — Слушай, я все углы сгладил, ты только не сболтни лишнего. Стой на том, что просто стажёр. Понял?
— Да понял! Понял! — Я высвободился и спросил: — Скажи лучше, кто это вообще были?
Фома пожал плечами.
— Рекрутёры зевнули, не отследили компрометирующие связи. У оператора из зимнего призыва дядя рецидивистом оказался, ну и подговорил того по-родственному на подработку. В Зимске они несколько дел провернули, а в прошлом месяце засветились по-крупному и в бега подались. Вот только пацан на пик румба ещё не вышел и способности начал терять, поэтому решили втихаря к Эпицентру подобраться, кретины.
Я кивнул. Так и есть — кретины.
Но это если нашу внутреннюю кухню знать, человеку со стороны поддельный пропуск вполне достаточным условием успеха представляться может.
— Кстати, а ты чего всполошился-то? — спросил вдруг Фома.
— Сам не знаю, почему покойник знакомым показался. Может, на плакате «В розыске» его фотографию видел. Не знаю, — путано ответил я, да расспросов и не последовало.
Младший сержант подсказал номер кабинета, и я поднялся на крыльцо комендатуры с ещё меньше охотой, нежели шёл сюда до того. А всё потому, что ждал меня на разговор ни кто иной как Олег Семёнович Друза.