Даже для меня это звучало упрощённо. Может, он думал, что я слишком глупа, чтобы понять настоящее объяснение? Но тут на ум пришёл любопытный вопрос. Я наверняка задалась бы им раньше, если б не была так напугана.
– Вы… Вы что, набиваете мне татуировки джен-теп?
Мет-астис задумчиво посмотрел на меня, словно я высказала очень интересное предположение, которое он и не рассматривал до сего момента. Потом захохотал – да так, что едва не сшиб со стола жаровню, нагревающую одну из крохотных плошек с металлическими чернилами. Сокол едва успел подхватить её – и охнул, когда капля (совсем крошечная капелька) попала ему на кожу руки.
– Ах, какая же ты глупышка, – сказал Мет-астис.
Он наконец выпустил моё запястье и похлопал меня по лбу.
– Нет, детка, это вовсе не татуировка мага. Скорее это… уздечка.
Когда Сокол снова коснулся иглой моей шеи, все попытки быть отважной кончились, и я заплакала.
– Пожалуйста, не надо! Я больше не буду, обещаю. Я буду хорошей девочкой.
Тёплая и мягкая рука Мет-астиса прижала мою голову к столу.
– Тише-тише, не надо плакать. Вообще-то рыцарь должен вести себя храбро.
Смерть означает прекращение боли. Она означает также конец ещё очень многих разных вещей, но если вы провели три дня привязанным к столу и вам в шею постоянно втыкались раскалённые иглы, то, как правило, вас занимает в основном боль.
В пещере мага и его ученика я то и дело молилась о смерти. И умоляла о ней. Временами, когда Мет-астис спал (а спал он часто – из-за своих ран), я пыталась спровоцировать Тёмного Сокола убить меня. Каждый раз, когда он кормил или поил меня, или вытирал стол там, куда я… ну, вы понимаете. Так или иначе, я рассказывала о жутких вещах, которые сделаю с ним, когда освобожусь. Это не сработало. Тогда я начала придумывать истории о страшных преступлениях, которые совершал мой народ в отношении его соплеменников.
– Тебе неинтересно, как мы убивали ваших младенцев? – спрашивала я. – Ты не хочешь отомстить за мёртвых?
Но он игнорировал вопросы и никогда со мной не разговаривал. Разве что иногда произносил нечто вроде:
– Это не твоя вина. Всё так, как и должно быть.
Впрочем, я почти уверена, что он разговаривал сам с собой.
Вновь и вновь я просила о пощаде, которая, как я понимала, могла означать только смерть. И вот однажды – на третий… а может, тринадцатый день – моё желание исполнилось.
Началось с того, что чьи-то пальцы раздвинули мне губы. Я резко очнулась, распахнув глаза, но увидела лишь размытые пятна на месте лиц двух людей, склонившихся надо мной.
Сокол заставил меня отрыть рот.