Кентаро тем временем напал на того, который кричал, чтоб не разделялись. Ударил его плечом, подталкивая к огню, а потом нанес удар мечом.
Кровь забрызгала бумажную стенку, разлилась по ней алым узором.
– Он здесь!
Солдат навел ружье на летящего к нему Духа. Потянул за спуск, зашипел зажженный заряд.
Но Дух был быстрее.
Мгновенное движение меча, удар. Катана оттолкнула ствол в сторону, прямо на того, который только что собирался сражаться со стеной. Оружие выстрелило.
Кентаро проигнорировал грохот выстрела, ударил сверху наискось, отрубая противнику руки. Из обрубков хлестнуло красным, солдат завизжал.
Визг захлебнулся, когда Дух молниеносно повернул клинок и ударил вновь.
На мече заплясали оранжевые отблески – это огонь из очага восхищался мастерством фехтовальщика.
Дух взглянул на тело, лежащее в растущей темной луже. Стон откуда-то сбоку.
Это последний из врагов! Он пытался отползти к выходу, одновременно зажимая рукой бок в том месте, куда попала пуля товарища.
Воин заметил краем глаза блеск меча. Перевернулся на спину, поднял руки в жесте сдачи.
– Пощады! – прошептал он.
Дух приколол его к полу одним ударом изящного клинка.
И все стихло. Даже вода перестала шипеть, выкипев. Испарившись так, как испарились жизни этих людей.
Кентаро быстрым движением чибуруи смахнул кровь с лезвия, вернул его в ножны, остатки красного вытерев пальцами. Меч должен пить кровь, а не тонуть в ней.
Дух обернулся, оглядел комнату. Вздохнул.
Он направился в один из углов зала, перешагивая по пути все еще дымящийся труп человека, которого толкнул в очаг. В углу присел на корточки, поддел пальцами половые доски и запустил руку в щель.
Оттуда появился на свет темный деревянный ящичек, мастерски украшенный изображением ловящих рыбу цапель. Кентаро открыл его, достал снаряжение.
Где-то там все еще шла битва, а его госпожа, Красный Лотос, нуждалась в своем Духе.
Блеснули острые как бритва звездочки сюрикенов и скрылись в рукавах Кентаро. Потом настал черед красноватой цепочки – связанные шнурком бумажные сверточки. Петарды, помогающие отвлечь внимание противника или ослепить его. И, наконец, длинный тросик, законченный диском с одной стороны и сложной формы кинжалом с другой – кёкэцу-сёгэ. Это был первый инструмент, которым научил его пользоваться Седой Пес Ину. «Там, где не пройти, следует проползти, – говаривал он. – А там, где и проползти нельзя, следует перелететь». Кёкэцу-сёгэ как раз это и позволяло – тросик, закрепленный на левом наруче, мог быть выброшен, практически выстрелен, на значительное расстояние коротким движением руки. Острый кинжал с легкостью входил в дерево или другую мягкую поверхность, позволяя Духу подняться по тросу. Или, при желании, быстро сменить позицию и высоту – сложная оплетка шнура давала ему возможность растягиваться.