Ночь медленно опускалась на крышу здания, принадлежащего корпорации Лоува, и огромный насекомоподобный вертолет с оглушительным ревом приготовился к посадке. Мы молча смотрели на него, а воздух вокруг наполнился ветром, взметнувшим волосы, галстуки и платья. Несколько капель шампанского сорвались с бокала Колина и, будто капли дождя, упали мне на лицо. Я открыл рот и ощутил их горьковато-сладкий вкус.
Наконец вертолет опустился на площадку, двигатель выключился, пропеллер продолжал крутиться лишь по инерции, а рев превратился в свист, который постепенно стихал и понижал тон.
Колин посмотрел на меня. По обе стороны от него стояли Лайза и Бет.
— Последняя группа, на посадку! — послышалось от дверцы вертолета.
С десяток пассажиров направились туда.
Колин расправил плечи, и я почувствовал, как глаза у меня наполняются слезами.
Совсем так же, как пять дней назад, когда Ларсен и Чанг с семьями собрали свои немудреные пожитки и уехали. Ларсен потратил сбережения на небольшую ферму на юге. Там они смогут сами обеспечивать себя продуктами и меньше пострадают от кризиса, чем жители города. Чанг купил рыбацкую лодку и маяк, где хватит места для всей семьи.
Совсем так же глаза мои наполнились слезами и четыре дня назад, когда Брэд покинул виллу.
Почему же я плачу? Потому что знаю, что пути назад не будет и осознание этого непременно затрагивает некие запрятанные глубоко в нас струны? Или же это из-за прощания, или смерти, или просто оттого, что поток времени, событий и жизни уносит нас все дальше друг от друга?
— Прощай. — Я протянул Колину руку.
— Спасибо. — Колин пожал мне руку и обнял меня. — Спасибо, что отпустил моего сына.
— Уилл! — крикнула Хейди. Держа за руку Сэма, она стояла возле вертолета. — Дорогой, пойдем!
— И спасибо, что отдал мне виллу, — сказал Колин.
— Это тебе спасибо — за билеты. Жаль только, что на нас всех мест не хватит.
— Для нас правильнее будет остаться, — сказал Колин, — я уверен, что Брэд возьмется за ум и найдет нас. По-моему, твой поступок, Уилл, заставит его задуматься. Да и всех нас тоже.
— Уилл, любимый, они говорят, что больше ждать нельзя!
— Иду! — крикнул я и посмотрел моему другу детства в глаза.
Свобода выбора и тем не менее неизбежность. Наше обманчивое чувство свободы и то, что предрешено выбором, который наш мозг сделает, проанализировав все данные и предпочтения на момент действия. Неизбежность: я никогда больше не увижу Колина, не услышу его смеха, не почувствую его запаха, тепла его рукопожатия или объятий. Разумеется, я могу ошибаться — могу надеяться, что ошибаюсь. Однако если по-настоящему покопаться в собственной душе, то, боюсь, я не надеюсь и не думаю, что снова его увижу. И тем не менее на глазах у меня слезы, да и у него тоже.