Взгляд у Брэда затуманился, а язык от выпитого заплетался.
— Мы прикончим эту мразь — Уилла Адамса, и всех его ушлепков тоже.
— Почему?
— Почему? Потому что он закрыл меня там и не выпускал!
— То есть не потому, что они убили Герберта?
Брэд усмехнулся и поднес к губам бутылку виски:
— И поэтому тоже. Но Брэда Лоува запирать нельзя. И не хрен говорить с ним как с сопляком. Не хрен вести себя, как будто ты лучше, ты просто… — Он скорчил рожу и замахал руками, но получилось нечто невнятное.
— Лицемер? — подсказала я.
— Ага. Уилл Адамс говорит, как священник, а на самом деле он просто… — Он взмахнул бутылкой, будто пытаясь припомнить, что я сказала.
— Лицемер? — повторила я.
— Ага! — Он покачнулся и, чтобы не упасть, ухватился за лошадку. — Он и его кореши не только Герберта убили — папа отправил людей меня спасти, а они и тех прикончили.
— То есть они защищались?
Брэд исподлобья глянул на меня, и я прикусила язык.
— Каким образом ты убьешь его? — поинтересовалась я. — Я так понимаю, дом у него — ну чисто крепость.
— Ага, но у Брэда Лоува вот тут… — он постучал бутылкой по виску, — созрело решеньице.
— Это какое?
— Сколько гранат для базуки отец дал Рагнару?
— Пятьдесят.
— Достаточно одной! — Громко захохотав, Брэд отшвырнул пустую бутылку, и откуда-то из темноты послышался звон. — Всего одной! У них сливная труба проложена в винном погребе, где они хранят все боеприпасы. Запустим гранату в трубу — и ка-а-а-а-ак бум! — весь дом… — Покачнувшись на лошадке, он взмахнул руками и надул щеки.
Я кивнула.
— А куда именно выходит труба? И ты уверен, что она прямая, — а то ведь граната просто взорвется где-нибудь посередине, и все?
— Это мы выясним. — Уверенности у него поубавилось.
Я вздохнула:
— То есть я выясню, да?
— А ты можешь?
— А кто обычно все улаживает, Брэд?
— Ты, Ивонн, — выдохнул он, и даже на карусели, в движении, я почувствовала запах спиртного, — ты улаживаешь все, на что не способны остальные. Мозги-то у них куриные.
— Дай мне четыре дня.
— Четыре? Почему…
— Потому что у меня есть один знакомый в управлении картографии и недвижимости, но сейчас он в отъезде. Я выясню, прямая ли там труба и куда именно она выходит, чтобы мы кого-нибудь другого случайно не взорвали. Идет?
— Охереть, Ивонн, и чего бы я без тебя делал?
— Это точно. А ты точно этого хочешь?
Огни вокруг внезапно погасли, шарманка зафальшивила, а карусель сбавила ход.
— Что за херня?
— Электричество кончилось, — объяснила я. — Так что… ты и впрямь хочешь его убить? Адамс, несмотря ни на что, тебя отпустил.
— Ивонн, ну ты чего, совсем охренела, неужто не ясно? Как раз это больше всего и бесит. Я хочу… — он сглотнул, и на глазах у него блеснули пьяные слезы, — хочу, чтоб мой отец знал: я отомстил тому, кто его унизил. Папа, конечно, мудак, но я его люблю. Маму и сестру тоже, но папу… Я разочаровал его.