* * *
Когда Хенрику было шесть лет, я впервые поняла, что с ним что-то не так.
Все началось с муравейников. Однажды из леса за пристройками донесся ужасный пронзительный крик. Я кинулась туда и обнаружила его с лопатой в руках. Стоя на муравейнике, он остервенело копал лопатой, издавая ужасные звуки. Подбежав, я подхватила его на руки, пытаясь успокоить. Все его тело было покрыто разъяренными муравьями, которых я с трудом счистила с него. Когда он успокоился, я попыталась с ним поговорить.
— Муравьи не опасны, если их не трогать.
— Я их не боюсь, просто хочу их убить.
Два дня спустя Хенрик облил муравейник бензином и поджег.
Странное поведение продолжалось — сперва с насекомыми, у которых он отрывал лапки и крылья, а потом поджигал их при помощи увеличительного стекла и солнца. Потом занялся тем, что стал мучить животных на дворе. В конце концов с согласия дядюшки я повела Хенрика к детскому психологу. Доктор долго беседовал с ним — Хенрик давал на все вопросы вполне разумные ответы. Потом доктор выслушал меня и мой рассказ обо всех тех занятиях, которым предавался мой сын.
— Что это может быть? Он болен?
— Он еще так мал, — проговорил доктор и посмотрел на Хенрика, который прижался лицом к аквариуму с рыбками, стоявшему в кабинете, и строил им ужасные гримасы. — Это может пройти само по себе.
— Но что с ним такое? Чем он страдает?
— Будь он взрослым, я сказал бы, что это легкая форма психопатического нарциссизма, но это может быть всего лишь этап в его развитии, из которого он вырастет.
— Может нечто подобное передаваться по наследству? — с трепетом спросила я.
— Возможно, но чаще всего это сочетание наследственности и среды. Давайте некоторое время просто понаблюдаем. Если ситуация не улучшится, приходите снова.
И все прошло. Эти его наклонности исчезли так же быстро, как и появились.
Я испытывала огромное облегчение.
Спасибо тебе, Господь милосердный! Он не станет таким, как они.
* * *
Хенрик часто приводил в усадьбу друзей. Меня это радовало — дети приносили тепло и жизнь в пустые мрачные помещения. Дядя не возражал. Лишь бы Хенрик радовался — и чувствовал себя нормально.
Первый инцидент произошел, когда Хенрику было десять. К нам в гости пришли мальчик с девочкой. Когда им надоело бегать по залам, они ушли в комнату Хенрика.
Мое внимание привлекла тишина. В тот день дядя уехал на материк, а тетя, как обычно, отдыхала. В усадьбе стало так тихо, что ритмичное тиканье старинных напольных часов отдавалось эхом. Поначалу я подумала, что дети занялись какой-то спокойной игрой. Но потом мне стало тревожно. Я тихонько поднялась по лестнице и приложила ухо к двери детской.