— Ты говорила с кем-нибудь? — крикнул он, перекрикивая море и ветер.
— Нет, клянусь, нет!
— Ты же ведьма, ты не утонешь!
— Пожалуйста! Я сделаю все, что угодно!
Он сделал еще пару шагов назад и пошатнулся под сильным порывом ветра. На мгновение София подумала, что он ее уронит, но Освальд удержал равновесие и пошел обратно к ложбине перед скалой. Там он поставил Софию на ноги, так чтобы она стояла перед ним, схватил ее за волосы и притянул ее лицо совсем близко к своему.
— Теперь ты знаешь, как тонка граница между жизнью и смертью. Вопрос только в том, в чьих руках власть. С этого момента ты будешь меня слушаться. Раздвигать ноги, когда я того захочу. Целовать мне руки и обращаться ко мне «сэр», как и все остальные. Обещаешь?
София энергично закивала.
— Отлично. Тогда пошли домой. Поспи и подумай об этом маленьком уроке.
По пути назад он молчал. Раздраженно подталкивал ее вперед, когда ему казалось, что она идет слишком медленно. От страха, что Освальд вдруг передумает, у нее снова потекли слезы. Она наступила на что-то острое. В пятке пульсировала боль — казалось, с нее целиком содрали кожу. Но София не решалась ничего сказать. Холода она больше не ощущала; тело закоченело, стало похожим на замерзшую деревяшку, но девушке удавалось каким-то образом двигаться вперед.
Когда они вошли в маленькую калитку, Освальд остановился и притянул Софию к себе, так что она оказалась спиной к его животу. В штанах у него торчал твердый бугорок — он все еще пребывал в возбуждении после сцены у моря.
— Ты хороша, София, ты знаешь об этом? — прошептал Освальд. — Не такая узенькая, как четырнадцатилетняя девочка, но все же хороша… И, раз уж мы об этом заговорили, у тебя восхитительная попка.
София до боли вжала ногти в ладони, судорожно борясь с желанием повернуться и плюнуть ему в лицо.
Освальд высвободил одну руку. Сперва ей показалось, что он собирается стянуть с нее трусики, но потом поняла, что Освальд отломил ветку от дерева. Повернувшись, вставил ветку в замочную скважину на калитке и пробормотал:
— Вот так, чтобы ни одна тварь не проникла внутрь.
В гравии на дворе играли первые лучи солнца. Роса охлаждала окровавленные ступни Софии, когда они шли по газону, но одной ноги она уже не чувствовала. Кончики пальцев тоже отнялись. Из будки торчало что-то странное… чьи-то ноги? София отвела взгляд, убежденная, что у нее начались галлюцинации. Ей хотелось только одного — войти в усадьбу и вернуться в свою каморку. Никогда еще ей не хотелось чего-либо так сильно. Еще есть время, если он пойдет и ляжет спать.