— Ничего не выйдет, Беньямин. Я не могу держать собаку. Я же работаю целыми днями.
— Я уже переговорил с твоей соседкой Альмой. Она дважды в день выходит на прогулку и с удовольствием будет брать его с собой.
— Ты не имеешь права вступать в сговор с моими соседями!
— Ей показалось, что все это забавно. Она пригласила меня выпить кофе. А потом заставила меня рассказать, как я сбежал из «Виа Терра». Мне пришлось повторить всю историю дважды.
— Все это ужасно глупо…
— Напротив, исключительно разумно.
— Как его зовут?
— Дильберт.
Песик поднял глаза и навострил висячее ухо. А потом накинулся на Софию в приступе неподдельной любви.
На Центральном вокзале было холодно, гуляли сквозняки. Анна-Мария решила зайти в кафе и сесть как можно дальше от небольшой группы людей.
Поначалу она намеревалась лишь заглянуть, посмотреть, с кем встречается Освальд. Но потом любопытство взяло верх. Если он заметит ее, она может сделать вид, что зашла выпить кофе по пути в Стокгольм. У нее ведь там есть клиенты. Словно Освальд не раскусит эту ее ложь… Снова вернулась навязчивая мысль — что она затеяла нечто немыслимое. Солнечные очки в такой пасмурный день и высоко поднятый воротник, как у шпионки из сериала… Но она не смогла просто остаться в стороне. Бродила туда-сюда по квартире, не находя себе места; отгрызла пару ногтей, ненавидя себя за то, какой стала… Но момент, о котором она так мечтала, уже близок. Анна-Мария видела это в его глазах. Почувствовала, что вопрос уже готов слететь у него с языка. Ничто не должно угрожать тому, что их сейчас объединяет.
Их отношения улучшились с тех пор, как она стала поставлять ему записи. Маленькие клипы о супертоскливых вечерах Софии Бауман. По большей части эта дрянь просто сидела на диване и читала. Пару раз камера поймала ее и ее парня, когда они трахались, как безумные, на диване. Если это не заставит Франца испытать отвращение, то Анна-Мария уже и не могла придумать ничего больше.
В первый раз, когда она принесла ему записи и рассказала о камере, он поначалу выглядел возмущенным.
— Что ты натворила, черт возьми? Совсем ума лишилась?
Но вскоре в уголках его рта заиграла улыбка, в глазах мелькнул недобрый огонек. Франц жадно вырвал у нее из рук диск. В тот день, когда она собиралась уходить, он обнял ее и шутливо поцеловал в мочку уха.
— Ты суровая, Анна-Мария. Люблю суровых девчонок.
Когда она повернулась, чтобы уйти, он шлепнул ее по попе, отчего по всему ее телу пробежала волна наслаждения.
Ей казалось вполне естественным, что она будет сопровождать его в первую увольнительную. Поняв, что Франц собирается ехать без нее, Анна-Мария совершенно утратила самообладание. Но в его устах все звучало совершенно разумно.