День выдался пасмурный, и свинцово-серое небо, нависшее над городом, придавало ситуации особый драматизм. Когда стали падать первые капли дождя, все показалось Софии таким безнадежным, что она села на скамейку в парке и заплакала. Потом, подняв капюшон и стиснув зубы, решила пойти в парк за магазином, где пропал Дильберт. Она свистела и звала его.
Тут в телефоне звякнуло — пришло сообщение. Поначалу София хотела проигнорировать его — чувствовала себя совершенно как выжатый лимон. Но потом опустилась на скамейку, достала из кармана телефон и открыла эсэмэску. Это была фотография Дильберта, сидящего на каменной лестнице. Сердце подпрыгнуло в груди. Так кто-то его нашел? Есть ли сообщение? Нет, только фотография, посланная с неопределенного номера. Сердце упало, как подстреленная птица. Так это угроза? В телефоне снова звякнуло: новая фотография. София открыла ее, силясь понять, что это, потом уронила телефон на газон. Но снимок уже отпечатался в ее сознании. Лицо, закрытое так, что виднелись лишь глаза. И сообщение большими буквами: «БУДЕМ ОТРЕЗАТЬ ПО КУСОЧКУ ОТ ТВОЕЙ СОБАКИ КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА ТЫ БУДЕШЬ РАСПРОСТРАНЯТЬ О НАС ЛОЖЬ».
София схватила телефон и, кинувшись напрямик через газон, со всех ног побежала домой — теперь до нее дошло, где была сделана фотография. Она узнала задний план. Подъезд ее дома. И теперь, не сомневаясь, что найдет там безжизненное тело Дильберта, выла от горя.
Подбегая к подъезду, София увидела что-то белое. Прищурилась, различила на белом коричневые пятна и хорошо знакомые очертания маленького тельца. Увидела, как Дильберт пошевелился — его голова повернулась к ней, когда он услышал ее шаги. Она кинулась к нему, сжала его в своих объятиях, рыдая от радости. Но что-то было не так. Он не прыгнул ей навстречу. Постоянно виляющий хвостик теперь уныло лежал на бетоне. Песик дрожал, как осиновый лист. Тут София ощутила на руке что-то горячее и липкое. Кровь, растекавшаяся по руке, капавшая на джинсы. Из стоящего торчком уха был выстрижен или вырезан маленький кусочек. Кровь уже успела свернуться, но в одном месте прорвалась и капала ей на руки. В голову ей пришли самые ужасные мысли. Как кто-то держал его силой. Как он испугался… Как ему было больно… Наверняка он думал о ней и не понимал, почему она не придет и не спасет его…
Дильберт, похоже, понял, что он дома, — лизнул ее в лицо и перестал дрожать. София понесла его в дом, прижимая к себе одной рукой маленькое тельце, пока второй рылась в сумочке, ища ключи.
Дома она рухнула на диван и долго сидела там, гладя песика по шерстке. Потом позвонила ветеринару, который объяснил, как обрабатывать рану, и записал ее на прием на следующий день. Осторожно промыла раненое ухо. Начала было плакать и завывать, но тут Дильберт стал дергаться у нее в руках, так что она заставила себя замолчать.