— Ты что? Пусти! — начала вырываться Валя.
— Сколько той жизни! — скрипнул Павел зубами, сжав ее в объятиях, и вдруг навалился всем телом. А в следующее мгновение он грохнулся с телеги на землю от удара Валиных ног в грудь.
— Вот дура, чуть не убила, — забормотал он, неуклюже поднимаясь.
— Сам дурак! Чего лезешь?
— Так я бы… я бы на тебе женился.
— Ну, негодяй, подожди, — заплакала девушка. — Вернутся ребята, все расскажу.
Прижав ладонь к распухшим от удара о край телеги губам, Пылила ошалело смотрел на нее. И вдруг захныкал, заныл:
— Не говори… Я же люблю тебя, прости…
— Бугай! Какая у тебя любовь? Нет, не прощу!
Валя взяла с подводы винтовку и пошла через поляну. Неужели расскажет? Если дело дойдет до партизанского суда, за такое могут и расстрелять… «Скажу, что пошутил», — мелькнула у Павла трусливая мыслишка.
Начало светать. По просеке возвращались хлопцы. Они громко переговаривались, смеялись. А у Павла на душе было мерзко, как никогда. Если бы не разбитые губы, никто ни о чем и не догадался бы. Ведь не скажешь же, что конь лягнул, — засмеют…
Командир крикнул Павлу:
— Где Валя? Собирайтесь, едем!
Подошла девушка.
— Ну, как вы тут с Павлом, выспались? — спросил Володя.
Ничего не ответив, Валя отвязала вожжи. Володя подтянул чересседельник.
— Какая-то ты… — взглянул на девушку внимательнее.
— Какая? — перебила Валя.
— Не такая, как была.
— Слава богу, такая же.
— Садись. По дороге расскажешь?
Девушка заколебалась, спросила о другом:
— Как у вас дела?
— Попа нет. Он уже отъездился в Жлобин. А скоро и кто-то из его защитников взлетит на воздух.
Загремели колеса подводы, и партизаны опять выехали на светлеющую вдали просеку.
Направления на лагерь Саблин придерживался до тех пор, пока позади слышалась стрельба. Наконец наступила тишина. Только тут он вспомнил, что не обратил внимания, в какой стороне было солнце. Вот и броди теперь по этой трясине… А тут еще подошва у сапога оторвалась, приходится на каждом шагу выбрасывать ногу, чтобы не зацепиться и не ткнуться носом в кочку. Отрезать бы подошву, да складного ножа нет, остался у Зины.
Да и сапоги портить жалко: он в них прошел от самой западной границы. Но должен же быть выход, нужно лишь хорошенько подумать. Вон впереди кудрявый вал лозняка. Саблин направился к нему. Болото, словно тонкий осенний лед, прогибается под ногами, а впереди поднимается вверх. Из-за кустов взлетело несколько больших птиц. Саблин остановился, подумав, что это аисты. Полетят к своему гнезду, и он найдет лагерь. Но птицы, лениво махая крыльями, поплыли к темной полосе высокого леса. Это серые цапли, догадался Саблин и начал сдирать лыко. Подвяжет подошву и пойдет дальше. Будет повод сказать партизанам, что в любом случае у них должна быть солдатская находчивость.