Крыс ухмыльнулся и ответил:
— Сева, жуй, что дают, разносолов на столе нет.
Рябоконь задрожал всем телом, побагровел и опять начал мерцать.
— Крыс, ты как разговариваешь с капитаном?!
— Эх, Сева! Это ты на капитанском мостике капитан! А за столом ты просто едок.
Корабельный от возмущения потерял дар речи, ведь в кают-компании капитан тоже старший! Но передумал злиться и произнес с достоинством:
— Кок! Подайте мне, сэру Рябоконю, овсянку! Будьте любезны!
— Слушаюсь, милорд! — с достоинством ответил крыс и поставил тарелку с кашей перед капитаном.
Последним к столу явился кот. Сидя на мачте он задумался о смысле жизни, и поэтому не слышал ударов колокола.
Василиск в отличие от сухопутных котов очень любил море, но предпочитал на него смотреть через иллюминатор или сидя на палубе. Конечно, он искренне любил море, но какой кот в здравом уме и рассудке станет добровольно любоваться морем, балансируя на рее.
Василиск внезапно заскучал по родной «Жемчужине». Почему? Да потому, что попугай и крыс были приблудными, Мерцалкин и Потеряшка — просто пассажирами, а корабельный — вообще, случайным попутчиком. Только он, Василиск, настоящий коренной обитатель сухогруза! И вот его плавучая родина затерялась где-то далеко в океанских просторах…
Кот вдруг издал громкое и протяжно «мяу-у-у», осекся и произнес, обращаясь к кому-то невидимому:
— Ой, что это я ору? Кажется не март месяц на дворе!
Он огляделся по сторонам, посмотрел вниз: не слышал ли кто? Нет, кажется, никого. Даже попугай, назначенный быть впередсмотрящим, куда-то исчез. «Куда это наша шумная ватага подевалась?» — подумал Василиск и тут же догадался: экипаж в полном составе обедает. Кот вспомнил, что с утра ничего не ел и сразу почувствовал, как он зверски голоден. В животе у него громко заурчало. Василиск мгновенно, как заправский матрос, спустился по канату на палубу и помчался в сторону кают-компании.
Ворвавшись в помещение, он громко обратился к обедающим:
— Не опоздал? Вы, почему меня не позвали к столу?
Едоки уставились на кота. В кают-компании стало тихо.
— Я била склянки, где же ты был? — удивилась Юля, с удовольствием повторяя флотское слово «склянки».
Василиск даже не посмотрел на девочку, потому что увидел, что все кроме Мерцалкина, едят овсянку. Робот в это время подзаряжался энергией солнца и ветра, выставив антенну в иллюминатор.
Василиск презрительно сморщил нос.
— Опять эта ка-а-а-аша…
— Усатый-хвостатый! Привыкай есть пищу из злаков, — с важным видом произнес Гогель. — Бери пример с нас, попугаев. Мы, какаду, всеядные. Тут тебе не р-р-ресторан! Здесь на яхте камбуз и в роли шеф-повара крыс Амадеус.