Он сделал длинную паузу.
— Уважаемый г-н Ван, — продолжал он через минуту обычным, ровным своим голосом, — даже если вы ошиблись и все то, что вы передали мне относительно намерений европейцев только плод вашего волнения, то и тогда перед нами достаточно данных для того, чтобы судить, чего стоит вся их позолота. Здесь, в этой простой обстановке, она слезает с них, как кожа со змеи. Я не обольщаюсь на их счет, уважаемый г-н Ван, и считаю их вполне способными на любой безрассудный поступок, но я не думаю, что они настолько глупы, что решатся напасть на нас из-за нелепых подозрений и рискнут остаться одни в незнакомой им стране, где за тысячу ли вокруг никто даже не поймет их речи. Я не говорю уже о том, что успех такого нападения крайне сомнителен. Поэтому неразумно отнимать у них револьверы, которые они скорее употребят друг против друга, чем против нас. Пусть остается у них возможность поступать сообразно с нравами и обычаями их родины. К тому же, уважаемый г-н Ван, на вашей безопасности это не отразится никак. Украдите у них оружие и они выкинут вас за борт, может быть, именно потому, что заподозрят в пропаже револьверов. Я не говорил бы вам всего этого, если бы мог увидеть с вашей стороны мудрую рассудительность, свойственную вашему возрасту. Но вместо того, чтобы спокойно отдыхать, накопляя силы, вы малодушно предаетесь страху! Уважаемый г-н Ван, я хочу предостеречь вас от неразумных поступков.
— Вы правы, — смущенно заговорил Ван, выслушав эту длинную речь и вспомнив об испорченном им только что револьвере. — Единственное возражение, которое я решаюсь сделать вам, уважаемый г-н Лю, заключается в том, что всякую опасность следует уничтожать в корне. Поэтому, подчиняясь мудрому голосу осторожности, я предлагаю сегодня же ночью задушить этих гнусных людей и сбросить их в воду.
Г-н Лю взглянул на него пристально и казалось, прочел его мысли.
— Я буду говорить с вами языком, который вам более понятен, — сказал он, не повышая голоса. — Безразлично, что делали вы там внизу, наливали воду в их патронные запасы или что либо еще более глупое. Во всяком случае, если я еще раз услышу от вас что-нибудь подобное словам, которые вы сейчас сказали, уважаемый г-н Ван, — я повешу вас за ноги на мачте.
Он замолчал и отвернулся.
Ван некоторое время сидел, ошарашенный. Потом способность соображать понемногу возвратилась к нему.
«Не лучше ли перейти на сторону европейцев? — подумал он. — Сейчас пойти к ним, признаться в порче револьвера, свалить все на Лю, связать его и ехать всем назад на этом же катере… А вдруг европейцы откажутся? Ведь могут не поверить… К тому же, им самим зачем-то надо в Гуй-Чжоу. Для чего, например, они везут с собою тяжелый сундучок и эту старую обезьяну, Цзы Лин Тая?.. Но если запугать их, сказать, что Лю бандит? А если это и в самом деле правда?»