Переводчик и Тенишевский с чемоданами в руках появились на лестнице. Г-н Лю пристально взглянул на Валериана Платоновича и заговорил с Ваном по-китайски.
— Уважаемый г-н Ван, пройдите ко мне в комнату, — сказал он и возвратился в свою каморку.
Ван плюхнул на пол чемодан и вприпрыжку последовал за ним.
— Здравствуйте, уважаемый г-н Ван, — встретил его Лю, — садитесь. Не хотите ли чаю? Я надеюсь, что ваше путешествие прошло благополучно?
Ван рассыпался в приветствиях.
Г-н Лю терпеливо выслушал его.
— Скажите мне, — спросил он, когда Ван наконец умолк, — кто эти люди? В числе артистов я до сих пор их не видел.
Ван, не жалея красок, принялся описывать обстоятельства, послужившие причиной отправки Каца и Неволина назад в Шанхай. Он сам был искренне убежден в том, что выход из положения был найден отличный и со всем доступным ему красноречием расхвалил Дорогова и Тенишевского, как будто знал их всю жизнь.
Г-н Лю некоторое время молчал в раздумье.
— Какие они люди — покажет будущее, — сказал он своим ровным голосом. — В том, что они хорошие музыканты, я соглашаюсь верить вам, иначе, конечно, вы не решились бы принять их на службу. Вдобавок, я сам сделал ошибку, то есть доверил вам ведение дел в мое отсутствие. Пусть они едут с нами дальше, но вас, уважаемый г-н Ван, я должен предупредить. Если в дальнейшем вы предпримете что-либо без моего ведома — вы немедленно лишитесь службы.
Г-н Лю отпил из чашечки чаю.
— А теперь, выслушайте мои распоряжения: я уже арендовал небольшой катер, на котором мы поедем дальше через Сиан-Тан[26] и Хен-Чжоу…[27] Но предварительно я должен закончить мои коммерческие дела. С этой целью я выезжаю завтра на рассвете в город И-Ян, за 150 ли отсюда, по автомобильной дороге. Вы будете ждать меня. Спектаклей здесь не будет. Теперь — спокойной ночи, вам следует отдохнуть с дороги.
* * *
День, который предстояло провести в Чан Ша, решено было посвятить осмотру города. Он представлял собою мало интересного. Узкие улицы, как обычно в китайских городах, перепутывались причудливым лабиринтом. В центральных кварталах кое-где был асфальт, признак европейской культуры, проникнувшей сюда вместе с железной дорогой… Окраины города, по-старинному, тонули в грязи и не имели даже электрического освещения. Главная торговая улица извивалась, как змея. С верхних этажей на нее с обеих сторон свешивались бесконечные шеренги огромных вывесок в виде флагов всех цветов, испещренных крупными пестрыми иероглифами… Вывески эти витиевато извещали публику о необыкновенно дешевых ценах на обувь, о прекрасном качестве чая, о том, что «лучшие в городе копченые окорока продаются здесь» и так далее в этом же духе. Витрины магазинов, торгующих вышивками, были особенно интересны. Среди выставленных работ некоторые были исполнены поистине художественно, но цены на них были невысоки. Шура за семь долларов купила себе изящную розовую курму, искусно крашеную «в тень», книзу темнее, с вышитыми на ней белыми и серо-голубыми цаплями.