Позор!
Вот Жамон наверняка справился бы… ладно! Теперь дело за дочерью.
– Адела, слушай меня внимательно.
– Да, папенька…
Адела! Вот еще боль зубная! Жамон с отвращением покосился на дочь. Да, Эвержанна другой была! Умной, хищной – в отца. А что прокололась – бывает. Надо было настоять, отнять у нее все эликсиры, глядишь, и сидел бы сейчас на троне Франда его внук. А Жамон милостиво помогал бы дочери с регентством.
Не сообразил. Думал, есть еще время. А теперь приходится делать ставку на эту немочь!
– Сядь, – обронил Жамон.
Дочь послушно опустила костлявую попу, куда сказал отец. Замерла, словно ожидая оплеухи. Такое тоже случалось – на руку Жамон был скор.
– Ваше величество?
– Слушаю, – кивнул Жамон.
Мужчина, который все это время находился в комнате, шагнул вперед. Неприметное лицо, светлые волосы, ливрея дворцового слуги – да он и был слугой. Не личным, императора, но доступ в его покои имел. В чем-то императорский дворец весьма схож с проходным двором. Не сам же император белье стирает или гладит, не сам пыль вытирает, а уж про мытье окон и вообще молчим.
– Сегодня ночью у императора будет его фаворитка. Но спать они будут порознь.
– Почему? – не утерпела Адела.
Жамон дочку одергивать не стал – самому было любопытно.
– Они пока еще не спят вместе. Император просто приблизил ее, но не огулял, ваше высочество, – пояснил слуга.
Адела поморщилась от простонародного выражения, но промолчала. Главное – понятно. Это придворным голову морочьте и народу! А от слуг не скроешь. Кто, кого, сколько раз…
– Ты покажешь дочери спальню императора?
– Да, государь. Но потом…
Жамон сделал жест рукой, который должен был символизировать великодушие.
– Ты уйдешь. А если все сложится благополучно – я тебя не забуду. Верные люди нужны…
Верные.
И обещание весьма двусмысленное. Не забуду? Помяну в молитвах, как вариант. Или упрячу в тюрьму. Верные-то люди нужны, да какой ты, к Садорену, верный?!
Своего хозяина продал за малую сумму и остальных продашь. Предал один раз? Предашь каждый раз!
Слуга тонкого намека не понял и рассыпался в благодарностях и уверениях. Жамон отпустил его и кивнул дочери:
– Иди одевайся… то есть раздевайся… ты поняла?
Адела – поняла. Что тут сложного? Ночная сорочка, пеньюар – и кровать. В которой мирно спит император.
Если повезет – он сразу и того-с… когда рядом с молодым здоровым мужчиной в кровати оказывается молодая и здоровая женщина, они не романы читают.
Если не повезет… а все равно – сложится! Потому как его величество Жамон тут же начнет розыск пропавшей дочери. И застигнет ее у императора.