– Надеюсь, вы ей об этом сказали?
Риттер глянул на меня искоса и ничего не ответил.
– Ага, – кивнул я. – Не завидую вам, ибо выглядит она как дама, которая знает, чего хочет…
– О да. «О женщины, вам имя – вероломство!» – процитировал он мне из своих же трагедий. – Отцом вертит как хочет. Жаль только, что старикан ходит за ней тенью: никто из нас и думать не смеет, чтобы остаться с ней хоть на миг лицом к лицу.
– А она? Была бы не против? – спросил я, поскольку из опыта знал, что женские уловки совладают с любой охраной.
– Да черт ее… ох, простите… знает, – пробормотал он. – Ей уже двадцать, отец наверняка подобрал ей дворянчика с хорошим гербом. Бога-а-атенького, – протянул Риттер тоненьким голоском. – Раньше или позже купит себе зятька.
Илона воздевала руки к небесам и, глядя куда-то вдаль, признавалась Богу в тоске по любимому. У нее был низкий, но приятный голос и – если только мое грубое ухо верно различало – прекрасная дикция. Остальные актеры стояли, глядя на нее, будто на икону, а юноша рядом даже прикусил кончик высунутого языка.
Я улыбнулся.
– Кровь – не водица, – сказал. – Гляньте на того парня, – незаметно указал на юношу.
– Йоханн Швиммер, – хихикнул Риттер. – Нынче на сцене они изображают пару влюбленных, и я готов биться о заклад, что он продал бы душу дьяволу… о, простите… – глянул он на меня обеспокоенно, но я промолчал, – …лишь бы искусство стало реальностью.
– И у него есть хоть малейший шанс?
– Да какое там! – Риттер махнул рукою. – Он ведь оборванец. Живет, снимая угол у друзей. Старый Ульрик скорее прикажет его убить, а ее – запереть в монастыре.
– Ульрик? И как там полностью? – спросил я.
– Ульрик Лойбе, – сказал Риттер. – У него три магазина и склад в порту. Богатенький старикашка… Получить бы такую Илонку, чтобы грела постель, – и денежки старикана, чтобы грели кошель… Эх, мечты! – Он театрально воздел глаза к потолку.
– Вижу, вы сентиментальная натура, – сказал я ему ядовито.
– Сантименты сантиментами, а жрать и трахаться нужно, – ответил он, пожав плечами. – Да и разве не говорит Писание: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю»[1]? А уж поверьте, с нею я размножался бы, насколько хватало бы сил, днем и ночью. Да и за наполнением тоже дело б не стало. И наполнял бы не землю, само собой.
Я рассмеялся.
– Кажется, эта Илонка не одному лишь Йоханну приглянулась, – сказал я ему.
– Мы тут все… – Риттер оборвал себя и развел руками. – А вы? Так уж уверены в себе? Инквизиторов лепят не из той глины, что остальных мужчин? – спросил он с иронией.
– Глина наверняка та же самая, но процесс обжига – другой, а гончаром был сам Господь, – сказал я наполовину серьезно, наполовину шутя. – Впрочем, вспомните слова Писания: «Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление; а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную»