– Нет-нет-нет, – сказал. – Давай не будем ни кричать, ни убегать. Поговорим как друзья.
– Я ничего не знаю, господин Маддердин. Мечом Господа нашего клянусь, что ничего не знаю… – В голосе его я услышал страх. И правильно, инквизиторов следует бояться. Это позволяет прожить в их обществе подольше.
– И о чем вы ничего не знаете, господин Риттер? – спросил я.
Он со вздохом уселся на табурет и налил себе вина из бутылки. Рука его тряслась так сильно, что половину разлил.
– Думаете, я не понимаю, зачем вы пришли? Лойбе вас купил, верно?
– Инквизитора нельзя купить, – пояснил я ему ласково.
– Да-да, извините… Мне стоило б, сто чертей меня подери, бежать из города… Надо же было такому… Но что бы вы ни сделали, я ничего вам не скажу, потому что ничего не знаю… Да вы ведь и сами видели, – он поднял на меня взгляд побитого пса, – видели, что я не любил этого Швиммера.
– Когда б вы ничего не знали, то и не боялись бы так, – сказал я.
– Боюсь, что вы меня обидите, – ответил он искренне. – Боюсь не того, что я что-то знаю, а того, что вы не знаете, что я ничего не знаю… Вот только когда вы в этом убедитесь – от меня мало что останется.
Я рассмеялся.
– Хайнц, Хайнц, Хайнц. – Я подошел и похлопал его по плечу. – Полагаешь, я бы хотел лишить мир твоего таланта? Я что, кажусь неразумным убийцей? Вы – мой друг, господин Риттер, и в случае чего я бы постарался помочь вам выпутаться из проблем. Конечно, – усмехнулся я, – я посчитал бы невежливым, когда б вы отвернулись от протянутой руки. А сейчас я хочу, чтобы ты мне помог, Хайнц. И тогда, возможно, часть золота из запасов Лойбе осядет и в твоем кошеле.
– И много вы получили? – оживился он. – О, простите, мне не следовало спрашивать…
Я рассмеялся, поскольку Риттер проявил нахальство такого рода, которое меня не только не злило, но и слегка забавляло. И я всего лишь надеялся, что он знает, где проходит граница, за которую не следует заступать.
– Ну там больше обещаний, – сказал я. – Но задаток был существенным. Так что? Поговорим о Йоханне.
– И что я должен сказать? – Он пожал плечами. – Выпьете?
Я кивнул, а он потянулся за вторым кубком. Когда его наполнял, рука тряслась уже чуть меньше.
– Если б я что-то знал, то раньше или теперь сам бы рассказал Лойбе, – сказал он, и мне показалось, что я слышу искренность в его голосе.
– А девушка могла с ним сговориться?
– Любила его, – сказал он, помолчав. – Но, понимаете, так, как любят хромого пса. Сегодня кинет ему пару-другую объедков, завтра погладит… Она всегда была любезной – но она была любезной со всеми. Головой Вельзевула клянусь, мне жаль…