Он покраснел, и чело его оросили капли пота.
– Со всем почтением, мастер, но есть ли у вас право…
– Есть, есть, уж поверьте, – оборвал я его пренебрежительно, поскольку песню эту слыхал слишком часто – о толковании по собственному разумению о том, на что имеют и на что не имеют право функционеры Святого Официума. – И если вы думаете, что мне будет приятно оставаться в этой дыре хоть на день дольше, чем необходимо для дела, – глубоко ошибаетесь.
– Моей обязанностью было уведомить епископа, – сказал он, громко сглатывая и отирая пот со лба.
– Наверняка, – сказал я. – А моей – внимательно присмотреться к упомянутому делу, кое, насколько смею судить, беспокоит не только вашу милость, но и честных обывателей спокойного Штольпена. – Слово «спокойного» я произнес так, чтобы и самый подозрительный из людей не ощутил за ним иронию.
– Чего же вы ожидаете от меня? – спросил он понуро.
– Радости, – ответил я, глядя ему в глаза. – Радости, вызванной тем, что Святой Официум, занятый своими непростыми делами и ведущий битву за души людей во всем мире, нашел время, дабы помочь верным мирянам в этом городишке.
– Покорнейше благодарю, – сказал он быстро. – И Бог мне свидетель, радуюсь всем сердцем, что вы хотите посвятить нам свое драгоценнейшее время.
– Не меня благодарите, но лишь Господа, что направил мои шаги, – ответил я, не сводя с него глаз.
– Всегда благодарю Господа за все милости, коими Он меня дарит, – пробормотал он еще быстрее.
А я видел уже, что человек сей начинает чувствовать страх пред вашим нижайшим слугою, как и должно быть. Однако не было во мне ни капли грешной радости. Что же я был бы за инквизитор, если бы подобные низкие чувства обуревали мое сердце? В конце концов, я ведь Слуга Божий и Молот Ведьм, а эти титулы, пусть и неофициальные, к чему-то да обязывают.
– А теперь расскажите о трупоеде, – потребовал я.
– Бог мне свидетель, не много здесь расскажешь, – вздохнул он. – Года полтора как кто-то раскапывает могилы и вырезает из трупов части тела. Порой цапнет лишь кусок плоти, порой же – украдет всю конечность… Люди напуганы. Боятся хоронить близких на нашем кладбище.
– Следы укусов? – спросил я.
– Не-е-ет, – покачал он головой. – Ничего такого.
– Значит, это не гуль, – сказал я. – Ибо ни одному из них не хватило бы разума использовать нож.
– Вы верите в гулей? – Настоятель широко отворил глаза. – Но это лишь суеверие…
– Если не верить в силу Зла, как можно уверовать в бесконечную мощь Добра? – ответил я вопросом на вопрос. – И коли усомнитесь в силе сатаны, Господь напрасно станет стучать в ваши сердца.