– почти пропел Веселый Палач и раскачивающимся шагом двинулся в сторону Матиаса Литте. В руках, защищенных перчатками, он держал горшочек, из которого поднимался пар.
– Не будь таким дурачком, у меня здесь котелок с кипятком. Плесну тебе я в глотку – ужель захочешь водки? – Он склонился над столом, и я заметил, что обвиняемый глядит на него, вытаращив от страха глаза.
Но Веселый Палач не исполнил своей угрозы, а просто плеснул кипятком на колени и бедра Матиаса Литте, потом же поставил горшочек прямо раскаленным дном на брюхо обвиняемому. Литте ужасно заверещал, дергаясь, но веревки держали крепко. Он не мог сбросить с себя тяжелый горшок – но тот опасно вздрагивал на его животе. Веселый Палач, что-то напевая под нос, прижал горшочек. Литте продолжал кричать – страшно, охрипшим, полным боли голосом. Я слишком часто бывал на допросах, чтобы это произвело на меня впечатление, но заметил, что лицо настоятеля делается все бледнее. Сфорца же лишь усмехнулся, будто это представление изрядно его развлекало.
– Гаспар, пока что погоди, – сказал мягко. – Сперва вопросы.
– Хе-хе-хе, хе-хе-хе, брат вопрос задаст тебе, – дал петуха Веселый Палач.
Взял горшочек правой рукою и снял с живота Литте. И прежде чем я успел понять, что происходит, с размаха ударил трупоеда железным донцем в сломанный нос. Одновременно жесткой рукавицей изо всех сил проехался ему по обваренной, слезающей коже бедер.
Пытаемый взвыл и обмяк.
– Прекрасно, – сказал я. – Интересно только, как же мы теперь его допросим?
Веселый Палач небрежным движением стряхнул ошметок кожи, приставший к рукавице.
– Гаспар нынче неуправен, зато крепко позабавлен, – пропел он почти извиняющимся тоном.
– Приведи его в чувство, – пробормотал Сфорца, явно недовольный. – Только осторожно.
Палач из Тианнона выскреб откуда-то из-за пазухи темную бутылочку, откупорил, понюхал пробку, громко потянув носом, и чихнул.
– Кто б Гаспару здоровья пожелал? Чтобы жил не тужил, процветал? – Он глянул на нас узкими щелями маски.
– Сто лет тебе, Гаспар, – сказал брат Сфорца, а настоятель что-то пробормотал.
– Сто лет чтобы Гаспар жил, людей мучил что есть сил. – На этот раз Веселый Палач даже притопывал ногами. Я же заметил, что настоятель Ламбах втыкает ногти в стол, а глаза его становятся все шире.
Нужно признать, что палач из Тианнона справился с задачей привести Матиаса Литте в чувство много успешней, чем с его же пытками. И вскоре я снова услыхал стоны, прерываемые лишь жалобными всхлипами. Плечи трупоеда тряслись, будто в лихорадке – как от боли, так и от испуга.