– Малыш, дело было срочным. Думаешь, Короли не тронули бы наш трейлер? Они хотят убить меня и Леви. Ради всех нас эту войну нужно выиграть. Без этих территорий Холмчие теряют деньги. А без денег мама не получит лекарств… – Аксель хлопнул ладонью по рулю и прорычал: – Да почему я должен тебе объяснять? Ты и сам знаешь, что на кону. И если перестанешь вести себя, как лицемерный трус, вполне сможешь помочь!
– Да пошел ты! – ответил я, сжав кулаки.
Заметив это, Аксель невесело рассмеялся.
– Держи свой гнев при себе, малыш. Минут через двадцать ты испытаешь его в полной мере.
Глаза застилал красный туман. Будучи не в силах говорить, я даже не потрудился спросить, что, черт возьми, он имел в виду. А просто откинулся на спинку сиденья и уставился в окно. Глядя на то, как мимо проносился остальной мир, я искренне желал быть кем-то другим.
* * *
– Входи, суперзвезда, – проговорил Аксель, как только мы остановились возле нашего трейлера.
Неподалеку на стульях расположилась кучка Холмчих с пистолетами в руках, и мне захотелось просто плюнуть в их сторону.
Я вылез из пикапа и тут же направился в старый трейлер. А войдя, резко застыл. В раковине валялись мокрые от крови полотенца. От сильного запаха спирта меня чуть не стошнило. Я быстро прошел в комнату мамы.
Когда я вошел, мама смотрела прямо на меня. Она лежала совершенно неподвижно и, казалось, даже не могла пошевелиться.
Черт, выглядела она ужасно.
Я окинул мамино тело испытующим взглядом, но не увидел крови. Бросившись к ней, взял за хрупкую руку и чуть не отшатнулся, насколько она казалась слабой. В последний раз я видел маму лишь вчера, но складывалось впечатление, будто минуло несколько месяцев.
«Вот для чего Аксель притащил меня сюда? Попрощаться?»
– Мама, stai bene? – тихо спросил я; меня затошнило, так я нервничал.
Мама дышала неглубоко, поверхностно, и тихо сопела, словно в груди находился гребаный свисток. В ее карих глазах стояли слезы.
– Мама, поговори со мной, – борясь с эмоциями, настаивал я.
Мама закрыла глаза и попыталась успокоиться. Я увидел, как она сглотнула. Настолько простое действие всегда воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Теперь для нее оно казалось столь же грандиозной задачей, как восхождение на Эверест.
Кивнув головой, я подбодрил ее в попытке заговорить.
– Они забрали его… прошлой ночью… так больно…
Нахмурившись, я попытался понять слова, произносимые хриплым голосом. Но оказался сбит с толку. Она несла какой-то вздор.
– Пошло не так… Я не могу… не могу… – Мама мучительно вскрикнула и принялась дергаться, чтобы попытаться встать с кровати. Хотя в ее случае это больше походило на судороги. Двигались только пальцы. Я видел написанную на лице боль, напряжение, с которым она пыталась поднять руки и ноги. Мама начала всхлипывать, потому что мозг ее не имел связи с нервными окончаниями. Когда в конце концов она повалилась обратно на матрас, худое истощенное тело покрылось липким потом.