Втянув воздух через нос, я громко всхлипнула и услышала, как застучали по полу ботинки Остина. Он подбежал к кровати и взял меня за руку.
– Эльфенок! Черт, эльфенок. Мне так страшно. Я чертовски боюсь тебя потерять.
Открыв глаза, я поймала его взгляд и прошептала в ответ:
– Я тоже боюсь. Я не хочу умирать. Не желаю сдаваться. Но я не знаю, как победить.
Сжав меня в объятиях, но избегая касаться спины, Остин забрался на кровать; его черные джинсы и футболка смялись от многодневной носки. Лежа лицом друг к другу, мы разрыдались, изгоняя собственных демонов и впервые в жизни обнажая истинные «я».
Спустя какое-то время мы успокоились.
– У нас больше нет секретов, – наконец, чуть улыбнувшись, произнесла я, нарушая повисшее в комнате тягостное молчание.
Приподнявшись на локтях, Остин отвел упавшие мне на лицо пряди волос и проговорил:
– Не совсем, эльфенок. Я еще кое-что должен тебе сказать.
Не знаю, из-за тона его голоса или серьезного выражения лица, но тело сотрясла нервная дрожь. И я в ожидании затаила дыхание.
Остин опустил голову, почти коснувшись губами моих, и признался:
– Ti amo, эльфенок. Ti amo tantissimo[47].
– Ты… любишь меня? – потрясенно переспросила я.
Остин кивнул.
– Больше, чем звезд на небе.
Я ощутила, как в груди взорвался фейерверк, и, найдя в себе силы, подняла дрожащую руку, положила на покрытую жесткой щетиной щеку Остина и прошептала в ответ:
– Я тоже люблю тебя, Остин. Тоже люблю.
Остин коснулся моих губ нежным, словно перышко, поцелуем. А потом, отстранившись, проговорил:
– Я хочу, чтобы ты поправилась, эльфенок. Ты мне нужна, и точка. А в последние несколько дней ты меня пугаешь до чертиков. – Я молча смотрела на него. – Ты красивая, эльфенок. Думаю, мы бы чертовски прекрасно смотрелись вместе. Я знаю, что облажался. Но с этим покончено. Теперь я все осознал. Просто Аксель сбежал, и я поклялся, что вытащу Леви из банды, даже если это будет последним, что я сделаю.
Поднеся ладонь к его щеке, я прошептала:
– Это твое искупление, Остин. И возможность выбраться… Я хочу тебя больше, чем саму жизнь.
Его глаза наполнились слезами, и он произнес:
– Тебе нужно начать есть, эльфенок. – Я не ответила, потому что не знала, могу ли это ему пообещать. – Потому что мне все время снится сон. Гребаный сон, который кажется слишком реальным для простой иллюзии, для того, что никогда не сбудется.
Я почувствовала, как участился пульс.
– Что… происходит в этом сне?
Остин поцеловал мне руку и сказал:
– Там ты и я, где-то на пляже. Мы живем у самой воды. И ты смеешься, часто и свободно. Ты здоровая. Сильная. И у нас трое детишек. Все с темными волосами и глазами. Они бегают и плещутся в воде, а я держу тебя на руках и наблюдаю за ними. Я чувствую, как ты смеешься. Не тем фальшивым смехом, что ты демонстрируешь друзьям. А по-настоящему, счастливо, от всего сердца.