«Если скажешь кому-нибудь хоть слово, кому угодно, тебе не поздоровится».
И, не успев опомниться, я снова покачала головой.
Декан удивленно вскинул брови.
– Вы не видели парней во дворе? Из тех, кому не место в университете? – Он наклонился вперед. – Или, скажем, торговцев наркотиками? Разве не поэтому вы убежали?
– Нет, сэр, – тихо проговорила я; легкая дрожь в голосе сообщала, что я солгала. – Я просто не люблю находиться одна в темноте. Я торопилась домой.
– А где вы были в такой поздний час?
Я смущенно потупилась.
– В больнице… Несколько лет назад я страдала заболеванием и теперь должна посещать психотерапевта. Как часть процесса выздоровления.
Декан моргнул, размышляя над моими словами, и подался вперед. Он заговорил так тихо, что услышать могла только я.
– Если вы боитесь того, чему стали свидетелем, мы сможем обеспечить вашу безопасность. В кампусе не должно быть подобных проблем. Просто нужно найти виновника. Может, кого-то из университета?
Потрясенно уставившись на него, я проговорила:
– Простите, сэр, я никого и ничего не видела. Так что не смогу вам помочь.
Не знаю, почему я не призналась в увиденном. Стоило сообщить, что здесь замешан Остин Карилло, который открыто угрожал со мной расправиться. Но мне просто хотелось домой. И чтоб сегодняшний вечер остался позади. Беседы с психотерапевтом всегда безмерно выматывали, оставляя после себя ощущение, будто меня вываляли в грязи.
– Хорошо, мисс Харт. Если вдруг что-нибудь вспомните, просто сообщите мне, – уныло проговорил декан.
Поднимаясь со стула, я согласно кивнула. И направилась из кабинета следом за офицером. Мы вышли на улицу, и я вдохнула влажный воздух летней ночи.
– Поехали, мисс, я отвезу вас домой, – предложил офицер.
– Если вы не против, я бы хотела прогуляться пешком, – ответила я, и полицейский, пожав плечами, сел в машину и уехал.
Обхватив себя руками, я быстро направилась к женскому общежитию. Я прошла уже половину пути по тускло освещенной дорожке, и тут кто-то возник передо мной, выступив из тени деревьев.
Я резко остановилась, зажав рот рукой, чтобы не вскрикнуть от потрясения. Человек шагнул ближе и я, наконец, смогла увидеть его лицо… Остин Карилло.
Весь в пирсинге и татуировках, он смотрел на меня со злостью во взгляде, и я в панике попятилась.
– Ты хочешь сдохнуть или что-то в этом роде? – холодно спросил он. – Я не шутил, когда сказал, что, если проболтаешься, за тобой придут. И вот я вижу, как ты выходишь от декана. Ты что, мать твою, издеваешься?
– Нет! Я… я отлично поняла п-предупреждение. Я н-ничего ему не сказала. Клянусь! – выпалила я; голос мой дрожал от страха. Но лицо Остина по-прежнему оставалось жестким и суровым.