— Не лишним будет? — резонно поинтересовался я.
— Даже если и лишним, когда я еще такого попробую? Кальвадос?
— Черт его знает.
По вкусу понять мне сложно, а на этикетку ни разу и не взглянул: слишком не до того мне было.
— Готов, Теоретик? — и снова приблизил бутылку ко рту.
— Да. Так, лучше с собой ее забери. Иначе кто тебя знает — песни орать не начнешь?
— Логично! — заявил он в ответ, но бутылку во внутренний карман перквизиторского балахона спрятал только после того как глотнул. — Чего лыбишься?
— Нравишься ты мне.
И я не шутил. Виталий действительно был мне симпатичен — своей в себе уверенностью. И еще подготовкой. Он прошелся по комнате бесшумно, плавно обтекая пусть и немногочисленную мебель, шагая при этом с пятки на носок, и ставя ступню на ребро. Отличный получится напарник в рисковых делах, ничуть не хуже Трофима. Ну и Остапа, ведь тот, пусть чуточку, но перестраховщик. И уж точно Гудрона, который после ранения, когда его едва смогли выходить, совсем не тот, что был прежде.
— То-то я смотрю такую девицу прогнал! — чтобы в следующий миг зашипеть от боли. — Теоретик, ты чего?! Я же в шутку.
— Извини, не рассчитал, — что было правдой, ткнув чересчур сильно, не вовремя вспомнив об их смерти, о чем, кстати, Виталий еще не знал. Впрочем, как и о том, что произошло в Центре. Но сообщить ему сейчас — не самый подходящий момент. Все-таки чувствуешь себя намного уверенней, когда знаешь — есть куда возвращаться. В Центре же к этому времени вообще могло не остаться никого.
— Потопали. Стоп!
Человек, который обязан глаз с меня не спускать, определенно должен быть где-то рядом. И не получится ли так, что едва мы окажемся снаружи, как он появится из-за угла? Возможно, не сам он, но его сменщик.
— Никого возле дома не видел?
— Видел, — охотно кивнул Бобер. — Терся возле твоего окна какой-то хмырь, пришлось нулить. Теоретик, мы когда-нибудь отсюда уберемся? Или тебе еще на дорожку посидеть нужно?
— Нож у тебя есть?
На тот случай, если мы на кого-нибудь не наткнемся, а выстрел точно всех переполошит.
— Держи, специально для тебя прихватил.
Виталий сунул мне в руку кинжал. Вернее, стилет. Или даже мизерикорд. Еще его называют кинжалом милосердия, и предназначен он для единственной цели — добивать поверженного рыцаря, найдя брешь в доспехах. Даже спрашивать не нужно, откуда тот у него взялся, достаточно вспомнить о древнем замке, где Бобер и нашел себе убежище.
— Пойдет?
Виталий стоял ко мне спиной, осторожно выглядывая в окно, но я готов был поклясться — он ухмыляется.
— То, что и нужно.