Что такое повезло, и как с этим бороться (Штейн) - страница 66

— Как ты его так?

— Да сам не знаю, вашбродь… Я, пока началась пальба, сначала вместе со Змеем держался, потом как все уже побежали, а тут с домов по улице такая пальба пошла, как на войне почти. Кому повезло может, но много кого прямо там и ухлопали. Меня вот тоже с револьвера в ногу и подшибли, упал, ружье-то, обрезок, да пистоль — оне в руках были, потерял их, токмо ножик остался. Сначала поскакал, потом обессилел, сюда заполз. У стены сел, аж память пропала. А тут он. Вошел, присмотрелся, и ко мне нагибается тормошит. Ну, я его ножиком… Пистоль взял, да отполз, перетянул ногу… А тута Вы пожаловали.

Ясно, в чем дело. Ранили Хумоса в давешних переделках аккурат в левое предплечье. Вот пацан и не сообразил, принял за своего, или убедиться решил неаккуратно так… Жаль, но что поделать. Главное — его уже не вернешь а вот кому другому можно помочь… попробовать хотя бы.

— Кепку его одень, вот так… Все, пошли, я тебя потащу, ты не рыпайся. Коли скажу 'Позвольте, господа!' — запомнил? — вали всех, кто рядом будет, до последнего патрону. Уяснил? И вот что, давай, рассказывай мне, что у тебя приключилось, тихонько, пока идем, глядишь, и разъяснимся…

***

…Не то чтоб мне было совсем неинтересно узнать, для понимания ситуации в которую я столь стремительно влип, но больше я заботился, чтобы он не отрубился и не сдох по пути к таинственному лепиле. Это было бы крайне обидно. Помню, кто-то мне говорил, мол — с раненным надо разговаривать, пусть любую чушь несет, лишь бы тарахтел что-то. Только вот вроде это с тяжелыми так, или нет? Этот-то, раз говорит — скакал после ранения — то кость цела, это я понимаю. Но рана в бедро, впрочем, если б артерия так давно б помер. Но выглядит не ахти, бледный, крови видать потерял. Хрен знает что делать, едва ли не впервые в жизни я решил возиться с раненным — раньше то как-то приходилось в варианте — лучше б помер, а коли не помрет так его счастье. Потому как-то знаний и умений у меня тут совсем недостаточно, но — авось не сдохнет. Если что — главное будет не спалиться а так — мало ли куда беглец дошел сам… Но будет весьма обидно.

А история Хумоса была довольно грустная и заковыристая.

Получил он пулю в башку, натурально. Только вот дело — по касательной. Шлифануло скулу, да ухо оторвало, а он сам только удар помнит. Успел, говорит, подумать — прикладом приложили. И свет погас. А, видать, так рожу кровью залило, да рана такая — что посчитали мертвым. И так он до вечера в себя и не пришел толком — а очнулся уже в мертвятнике, куда всех подряд стаскивали, голый. Что уж и как вышло, что его не выдали риссцам, не ясно. Только выполз он, санитаров перепугав… и тут же попал в лапы полиции. Приняли его, как недобитого мятежника, ну правда что врач зашил кое-как, сказав мол — очень повезло. А дальше — сначала тюремная больничка недолго, где его кололи и поили каким-то обезболивающим, наркотиком, надо полагать, а потом и сама турма. Когда в себя пришел, стал требовать правды, да вот беда — среди обитателей переполненной камеры было немало мятежников, как прознали, кто он таков — решили тут же его порешить. Тут-то Змей, в турме той давно уж пребывавший (опосля мятежа там, по словам Хумоса такой бардак был, что по камерам пихали как попало всех, даром что это 'Новая Тюрьма' была, то есть не в Цитадели в городе а на окраине) вместе с иным криминалом вступился с каких-то своих интересов за Хумоса. Он так считает — просто использовал случай подмять мятежников, а то они много воли в камере взяли. Ну и вышла кровавая драка с парой жмуров. Что никого не озаботило — охрана прибежала сильно не сразу, отлупили всех дубинками, забрали трупы и нескольких беспамятных, да и все. А Хумос со Змеем сдружились, тем более что Хумос в драке весьма ловок оказался, и на мятежников немалую злость имел. А потом вовсе скверное дело вышло. Сначала Змей сообщил ему, что по 'тюремной почте' ему донесли — полицаи сильно озабочены, тем что Хумос жив и здоров. Очень нехорошо выходит, ведь его уже похоронили. И живой Хумос портил всю картинку и вообще отчетность. Это требовалось исправить, и проще всего это было полицаям улльским исполнить отнюдь не исправлением горы бумаг… Хумос, не будь дурак, не поверил, но, когда ночером явились по его душу двое молодцев, что-то ему в их рожах не понравилось. Насмотрелся он уже в жизни тех, кто убивать собрался. По глазам, говорит, понял — в один конец. И что делать? Время потянуть не дали, пошел, тут его в плечо с нар Змей толкнул — знак подал, что ли. Выводить его стали, дверь снаружи караулит стражник, один впереди один сзади… Хумос того, что впереди шел, обхватил, да под колени подсек, а того что сзади — толкнул обратно в камеру, да и упал на пороге — дверь заблокировав. Да все до горла добраться переднему старался, а силой этого сельского дурня Боги не обделили. Остальные урки сработали мастерски — пока Хумос своего давил, того что в камере задушили, а того что в коридоре стоял какой-то живчик щепкой от нар заколол. Повезло им — походу, и впрямь собрались мокрушить его тамошние фсины, лишних глаз поубирали, потому никто не заметил ничего, да и негромко все вышло. А дальше понеслось. Какие ключи нашли на трупах — пооткрывали камеры, своих выведя, оружия по распорядку у фсинов не имелось, кромя дубинок, так все одно пока до ворот пробились задушили да осколками стекла зарезали с полдюжины охранников. А на воротах уже разжились чуть стволами — и по тундре, вдоль железной дороги… Ну а дальше уж фортелями и загогулинами привела судьба его в Рюгель, откуда Змей обещал через какого-то местного авторитета сделать тропинку до Степи и там уж… как карта ляжет. Степняки ведь могли и убить сразу, но могли и вовсе наоборот. И вот теперь Хумос не просто никто и звать никак, и не просто среди живых не числится, а натурально убивец особо опасный, с приказом не брать живьем при задержании, и никакие рисские медали его, ессесно, не спасут. Даже если я поимею дурость и брошусь доказывать, что те медали вовсе не на закопанном в землю чьем-то мертвом трупе числятся а на вполне еще пока живом Хумосе. Опять же, столько бумажной волокиты, что проще будет исправить все тем же способом… В смысле — привести реальность в соответствие документам. Охохонюшки, селяви наше бляцкое…