Тулузец вскочил и глянул в окно.
– Облава!.. Черт! Проспера взяли!
Кристиан мгновенно оделся, схватил пистолеты, которые заряжал каждый вечер, и побежал вниз.
– Крышей уходи, крышей! – на ходу крикнул он фехтовальщице.
Женька вскочила следом и тоже подбежала к окну. Был ранний рассветный час, но на улице творилось что-то невообразимое. Казалось, что на Двор чудес были стянуты все войска. Шатры цыган наполовину смяла конница. Обитателей парижского дна ловили, бросали в приготовленные крытые повозки, а бегущих расстреливали на ходу. Цыгане галдели и прятались под свои телеги, воры пытались скрыться, поножовщики вступали в поединки, но силы королевской армии были, конечно, превосходящи.
Девушка видела, как Тулузец, размахивая кинжалами и пытаясь выручить Проспера, которого окружили пять наемников, полез в самое пекло. Ему удалось оттянуть их наскоки на себя. Проспер тотчас воспользовался этим, вырвался и замешался в галдящей толпе цыган, а Кристиан продолжал драться с солдатами.
Фехтовальщица быстро оделась, схватила шпагу и побежала вниз.
– Куда? Куда? Крышей беги, крышей! – так же, как Кристиан, закричала, сбитая с ног Сивилла.
Но Женька в упоении какого-то черного куража неслась прямо на солдат, которые волокли в повозку скрученного Тулузца. Кто-то выстрелил – плечо обожгло… Девушка уронила клинок и схватилась за рану. К ней подскочили два солдата и потащили в повозку вслед за Кристианом. Там среди прочих пленников уже бились о стенки передвижной тюрьмы Жослен и Шило. Брошенный в их компанию Тулузец тоже не собирался смиряться и, вскочив, попытался выламывать решетку на окне. Женька, повалившись на грязное дно и зажав рукой простреленное плечо, стонала.
– Эй, Тулузец, твоя маркиза сейчас кончится! – крикнул Копень.
Кристиан оглянулся. Увидев кровь, сочившуюся из-под руки девушки, он тоже закричал:
– Офицер, лекаря сюда! Здесь маркиза де Шале! Она умирает!
– Кристиан, что ты делаешь? – пробормотала, еле сдерживая стон, раненая девушка.
– Тебя заберут, подлечат… У тебя ребенок… может быть, выкрутишься.
– А ты?
– Я?.. Я в Шатле, потом в петлю…
– Кристиан…
– Прощай, Дикая Пчелка.
Тулузец крепко поцеловал девушку в губы, а когда солдаты выносили ее из повозки, проводил таким взглядом, что фехтовальщица заплакала.
– Солдаты, сюда! – велел офицер.
Женьку осторожно перенесли в полицейский экипаж и положили на скамью. Лекаря не было, и плечо ей по приказу того же офицера перевязывал кучер. После офицер подсел к ней сам. Это был Марени, появление которого фехтовальщицу даже не удивило.