– Ты нарочно говоришь, как де Зенкур?
– А кто еще мог так держать тебя в форме? Соберись! Мы еще в горы с тобой сходим.
На следующий день Женька опять завтракала с профессором в зале первого этажа.
– Совсем как в доме де Шале, – усмехнулась фехтовальщица.
– Да, я люблю эти старые традиции. Можно спокойно посидеть и посмотреть друг другу в глаза.
– Хорошо, если только в них будет что-то. Я могу выходить из дома?
– Можете, но не соглашайтесь обсуждать с кем-либо ваш побег без присутствия адвоката.
– У меня есть адвокат?
– Да, это мой племянник Ришар Монрей, он все знает. Сейчас у него дело в Орлеане. Завтра он вернется и будет на вашей помолвке.
– Я хочу поехать в город. Можно?
– Можно, но пока не одна. После завтрака я еду на съемочную площадку? Поедите со мной?
– На съемочную?
– Я, если вы помните, еще работаю с Монсо. Сегодня он занимается дуэльной сценой с Лепа и Данкуром.
– Дуэльной? Конечно! Поехали быстрей!
– Только будьте осторожней. Никто там не знает о вашем боевом опыте.
Монсо продолжал съемки «Фаворита». Фильм был о другом любимце Людовика Тринадцатого Сен-Маре, которого по иронии судьбы тоже звали Генрихом. Об этом профессор рассказал Женьке в машине, когда они ехали на съемочную площадку.
– А де Шале? – спросила фехтовальщица. – Он… что с ним?
– Генрих де Шале будет казнен в тысяча шестьсот двадцать шестом году.
– За что?
– За участие в заговоре брата короля против Ришелье. Господин де Шале сначала ввяжется в заговор, потом по глупости всех сдаст, потом покается, но, к сожалению, уже будет поздно, и его казнят.
– Тоже отсекут голову?
– Да, но весьма неудачно. Его друзья похитят палача, однако их усилия окажутся напрасными. Казнь не отменят и назначат палачом совершенного неумеху. К тому же еще и меч окажется тупым. Будет нанесено множество ужасающих ударов, и все это на глазах его бедной матушки… Пожалуй, это страшно даже для той эпохи, так что вас я еще пощадил, Женечка.
– А Генрих? Это его будущее с тупым мечом… это вы все тоже придумали?
– Увы, судьбу Генриха де Шале сочиняла сама история.
– История? А вы разве не можете в нее вмешаться и как-то там подправить?
– До такой степени не могу. Я и так несколько вольно обошелся с его личной и семейной жизнью. К моему авторскому счастью, Окно не заблокировало эти вольности.
– А может?
– Может.
– А Сен-Мар? – проглотив сухой ком в горле, спросила Женька.
– Этот молодой человек тоже был излишне самоуверен и не извлек никаких уроков из печальной истории своего предшественника. Король же к сорока годам сделался очень болен, что совершенно испортило его характер, и бедняга Сен-Мар кончил так же.