– Вас искал король, сударь, – сказала Виолетта, глазки которой так и брызгали вокруг горячими колкими искорками.
– Да, я уже иду, Лили. Цезарь, останься и зашей госпоже де Бежар корсаж под левой грудью. Там наверху мы как-то позабыли о нем.
– А ваш воротник?
– Пустое, – махнул рукой де Шале и ушел в зал.
Цезарь снова взялся за иглу и принялся схватывать порезанный шелк на платье фехтовальщицы наскоро наложенными швами.
– Хм, – усмехнулся один из мушкетеров, лукаво сверкнув узким лисьим глазом. – Шрамы уже начинают носить на одежде. Вы посмотрите, де Белар! – обратился он к своему задумчивому товарищу.
– Это не те шрамы, которые стоит показывать публике, де Ларме, – ответил мушкетер и отошел в сторону.
«Де Ларме?» Женька внимательней взглянула на мушкетера, вспомнив заочное знакомство с де Барту и его друга, потерявшего перчатку в «Парнасе», а потом повернулась к Виолетте, которая почему-то продолжала оставаться в галерее.
– Что вам еще нужно, Лили? Господин де Шале ушел. Идите танцевать, а то он пригласит другую.
– А вы… у вас, в самом деле… лопнули шнуры?
– Да. Показать?
Мушкетеры снова засмеялись, а Виолетта, резко развернувшись, ушла в зал.
Игра
Женька хотела остаться в галерее и поговорить с де Ларме, поговорить просто так, без всякой цели, рассказать, как она ужинала под охраной де Барту, как орудовала потом его шпагой. Она чувствовала, что мушкетер с лисьим прищуром восточных глаз поймет и оценит ее приключение в «Парнасе» как никто другой. В самом этом ощущении некой странной общности было что-то таинственное и притягательное, однако девушка так и не сделала в сторону мушкетера, напоминавшего ей хитрого дюмовского Арамиса, ни одного шага. И удержало ее вовсе не присутствие офицера охраны де Горна, а тот непонятный холод, который исходил от другого его солдата. Де Белар стоял в стороне и был так же суров и отстранен, как и прежде, но именно эта его пренебрежительная отстраненность перекрывала все подходы к сближению не только с ним, но и с его товарищами.
Цезарь зашил дыру и ушел искать своего хозяина, а фехтовальщица все еще оставалась в галерее как та же Виолетта, над глупым поведением которой она только что посмеялась. Еще немного, и смеяться стали бы над ней. Она сдалась и вышла в зал.
Круг развлечений двора тем временем расширился, и часть гостей скопилась в трапезной, где были расставлены столы для игры. Когда Женька вошла туда, свободных мест уже не было, и она остановилась посмотреть, как играют другие.
Хотя неприятный холодок, которым тянуло из галереи, все еще сквозил по ногам, вид раскрасневшихся от игры лиц согревал и подпитывал новыми надеждами.