– Об этой сестре короля ходят не лучшие слухи. Поговаривают, она до сих пор тайно встречается с протестантскими пасторами.
– Что могут мне сделать какие-то протестантские пасторы?
– Ну да! После того, как вы расправились с де Жуа, что вам какие-то пасторы!
– Вы уже все знаете?
– Паж де Бона выходил по нужде и очень поразвлек нас этой историей!
– Что ж, я рада, что и вы не скучали. Отгоните мой экипаж в Сен-Ландри, сударь.
– А расчет?
– Сейчас у меня нет денег.
– Неужели проигрались?
– Да, в игре мне сегодня не повезло.
– Тогда предлагаю поправить дело любовью.
– Вы опять за свое, сударь?
– У вас другие планы?
– Надо попробовать одолжиться у герцогини.
– Попробуйте, но если не получится, помните, что со мной вам расплатиться можно и не деньгами, – сверкнул зеленым глазом парижский фехтовальщик.
– И не надейтесь, сударь!
Вечер в Булонже закончился, но фехтовальщица не чувствовала легкости, – она хорошо понимала, что все только начинается.
Спокойной ночи
В доме фехтовальщица сообщила герцогине о новой ране и та, усмехнувшись, вновь послала Мари-Анн приготовить воду и бинты.
– Вторая рана за три дня. Вы были на балу, госпожа де Бежар, или на войне?
– Это Виолетта, – попробовала схитрить Женька. – У нее есть ножик. Она набросилась на меня во время фейерверка.
– Ну, тогда это война, сударыня. Виолетта де Флер и ее семья давно имеют виды на Генриха де Шале, а вы весь вечер строили ему глазки.
– Я ничего не строила и не боюсь Виолетту.
– А вам надо бояться не Виолетту.
– А кого?
– Разве вы забыли, чем фаворит Генрих де Шале?
– Де Шале танцевал не только со мной.
– Фрейлины нашего великолепного Лувра не беспокоят Людовика. Он позволяет Генриху развлекаться. Если вы станете одной из них, то вам тоже ничего не грозит, кроме «интересных болезней» и беременностей, а вот вмешательство в сферу личных прихотей короля может стоить вам жизни.
Мари-Анн принесла все необходимое и зашла Женьке со спины, чтобы расшнуровать корсаж, однако усилия ее ничем не увенчались.
– Здесь… зашито, ваша светлость, – выглянула из-за плеча фехтовальщицы растерянная служанка.
– Что зашито? – не поняла Франсуаз.
– Это Цезарь, – сказала фехтовальщица.
– Что Цезарь?
Женька совершенно забыла о зашитом корсаже. Она не хотела упоминать об эпизоде на верхнем этаже Булонже, но придумать ничего не успела, поэтому вынуждена была договорить.
– Это Цезарь зашил мне платье.
– Зачем?
– У меня были разрезаны шнуры.
– Шнуры?.. Вот как?
Герцогиня усмехнулась и даже переменила позу в кресле, где устроилась сразу по приезде.
– Да… Нужно было остановить кровь, – призналась Женька. – Де Шале сказал, что нельзя медлить.