Жанетта надела маску с длинным рылом. Распахнулась дверца машины, они перебежали по тротуару в дом. Проскочили через прихожую, взбежали на второй этаж, где пришлось остановиться, пока Хэл нашаривал в кармане ключ. Он заказал кузнецу-кувыркуну замок и поручил кувыркуну-плотнику его установку. Корабельному плотнику он не доверял – немалый шанс был на то, что у ключей появятся дубликаты. Рука дрожала, и он не сразу сумел попасть в замочную скважину. Открывая дверь, Хэл тяжело дышал. Жанетту он почти силком протолкнул внутрь. К этому моменту она успела снять маску.
– Постой, Хэл! – сказала она, привалившись к нему теплым боком. – Ты ничего не забыл?
– О Предтеча! Забыл что? Что-то серьезное?
– Да нет. Только я думала, – она улыбнулась, чуть качнув ресницами, – что у землян есть обычай: мужчина вносит невесту через порог. Так мне отец говорил.
У него отвисла челюсть. Невесту! Она определенно многое считала уже решенным!
Но тратить время на спор он сейчас не мог. Не говоря ни слова, он подхватил ее на руки и внес в квартиру. Осторожно опустив, сказал:
– Вернусь так скоро, как только смогу. Если кто-то будет стучать или попытается войти, прячься вот в эту камеру, которую я велел плотнику сделать в нашем шкафу. Затаись и не выходи, пока не будешь уверена, что это я.
Вдруг она сжала его в объятиях и поцеловала.
– Мо шех, мо гва, мо фю.
Ох, слишком уж быстро все происходит! Он не сказал ни слова, не поцеловал ее в ответ. Ее слова доходили до него с трудом, звали его, слегка его смешили. Если он правильно перевел этот вырожденный французский, она сказала «мой дорогой, мой большой сильный мужчина».
Он обернулся и закрыл за собой дверь, но не так быстро, чтобы не увидеть, как свет из холла блеснул на белом лице, окруженном черным гало капюшона. В белизне алел рот.
Его била дрожь. Он чувствовал, что Жанетта и близко не похожа на ту верную фригидную подругу, которой так восхищается Церство.
Хэл вернулся домой с «Гавриила» на час позже, потому что сандалфон принялся расспрашивать его о подробностях пророчества, касающихся Сигмена. Потом Хэл должен был продиктовать свой отчет по наблюдениям этого дня. И только после этого он велел какому-то матросу отвести лодку к своей квартире. Направляясь к взлетной палубе, он встретил Порнсена.
– Шалом, авва, – сказал Хэл.
Улыбнулся и костяшками пальцев потер выступающий «ламед» на эмблеме.
Левое плечо гаппта, и без того постоянно опущенное, провисло еще ниже, как флаг, приспущенный в знак капитуляции. Уж теперь если кто и будет кого бить плетью, то никак не Порнсен.