После еды она развела в графине жукосок пополам с водой, подлила синеватой жидкости, от которой выпивка запахла виноградом, и бросила на поверхность тонкие веточки оранжевого растения. Налитый в стакан с ледяными кубиками, этот напиток даже на вкус был как виноград. И совсем не застревал в горле.
– А почему ты выбрала меня, а не Порнсена?
Она сидела у него на коленях, обняв рукой за шею, а локтем другой опиралась на стол.
– Ты же такой красивый, а он урод. И еще я чувствовала, что тебе можно верить. Я знала, что нужно выбирать осторожно. Отец рассказывал мне про землян, про то, что доверять им нельзя.
– Что верно, то верно. Видимо, твоя интуиция достаточно сильна, Жанетта. Если бы у тебя были антенны, я сказал бы, что ты улавливаешь нервное излучение. А ну-ка, посмотрим.
Он попытался запустить пальцы ей в волосы, но она чуть отстранилась и засмеялась.
Он тоже засмеялся и опустил руку ей на плечо, с удовольствием провел по гладкой коже.
– Я, пожалуй, единственный человек на корабле, который ни за что бы не выдал тебя. Но сейчас я испытываю сильнейшие затруднения. Видишь ли, твое присутствие пробуждает Уклониста, и я в смертельной опасности. Хотя и ни за что на свете я не хотел бы увильнуть от этой опасности.
– Меня тревожит твое упоминание тех рентгеновских аппаратов. Кувыркуны прячут их? Если да, то почему? Мы знаем, что у них есть электричество, и рентген они теоретически могли бы изобрести. Может быть, они скрывают их – единственное свидетельство развитой технологии?
– Но это не кажется разумным. В конце концов, мы не так уж много знаем о сиддской культуре, мы ведь здесь новички. И людей не хватает на полномасштабные исследования.
– Кажется, я слишком подозрителен, но все же следует проинформировать Макнеффа. И как я скажу ему, откуда я про это узнал? Я не дерзну даже придумать более-менее правдоподобную ложь.
– Так что сейчас я – между рогами дилеммы.
– Дилеммы? Я про такого зверя даже и не слыхала.
Он обнял Жанетту и сказал:
– Надеюсь, что никогда и не услышишь.
– Послушай, – сказала она, пристально глядя на него красивыми карими глазами. – Зачем так стараться извещать о чем-то Макнеффа? Если сиддяне вдруг решат напасть на гавайцев, так что же? Неужто мы не найдем дорогу к моей родине?
Хэл ушам своим не верил.
– Это же мой народ, мои соотечественники! Они – то есть мы – сигмениты! Я не стану их предавать!
– Но ведь именно это ты делаешь, пряча меня, – сказала она мрачно.
– Знаю, – медленно ответил Хэл. – Но это небольшое предательство, на самом деле совсем даже не предательство. Разве ты можешь причинить какой-то вред?