.
Существует даже такая легенда о Бокии: когда его вызвали в кабинет нового главы НКВД Ежова и тот предложил ему сдать важные материалы, компрометирующие некоторых членов советского руководства, Глеб Иванович отказался. И на фразу Ежова «это приказ Сталина» ответил: «А что мне Сталин? Меня Ленин на это место поставил».
19 декабря 1994 года я рассказал об этой истории Льву Разгону, а он мне ответил: «Я не слышал об этом, но допускаю такую возможность: он обладал компроматом на кого-нибудь, безусловно. Он был самый информированный человек. Потому что все шифровки, которые приходили в ОГПУ, — он их читал»[147].
Ленин при жизни расставлял на ответственные посты людей, максимально ему преданных. И таким он посчитал Бокия. Ему доверили руководство Специальным отделом при ОГПУ. Это означало, что этот отдел должен был напрямую подчиняться вождю. Такой статус предполагал и особые функции, связанные с секретностью учреждения, возвышавшегося даже над самим мегалитом ОГПУ. Фактически к Бокию стекались исключительно все тайны высшего руководства СССР. К тому же подразделение до реформы ОГПУ-НКВД 1934 года обладало особым статусом — маленькая приставка «при» означала на деле прямое подчинение главе ЦК, а не главе силовой структуры.
6
Бокий жил в ведомственном доме, прямо напротив входа в Центральный аппарат. Так что оперативная группа, посланная за ним, могла просто перейти улицу, не обременяя себя поездкой в «воронке». Арест Бокия 16 мая 1937 года сопровождался обыском, который выявил у него не только масонскую литературу и разного рода мистические символы, но и, например, связку засушенных мужских половых органов. Что в действительности стояло за этими чрезвычайно странными находками? Имели ли они отношение к тем историям про оргии на даче в Кучино? Были ли частью каких-то магических или колдовских практик? Все эти вопросы до сих пор остаются загадочными.
В расстрельном сталинском списке осуждённых сотрудников НКВД фамилия Бокия идет под номером 6[148].
Доктор Барченко был арестован через пять дней после Глеба Бокия, 21 мая 1937 года. В Обвинительном заключении Александра Васильевича по статье 58/6–58/11 УК РСФСР подтверждается идея несостоявшегося события 1929 года: «Добиваясь создания наиболее благоприятных условий для деятельности этих сект и объединения их антисоветской работы, Барченко пытался провести при содействии Бокия легализацию этих сект и организацию съезда их представителей…»
Собственно, с этих арестов начало раскручиваться экзотическое даже для НКВД образца 1937 года дело масонской организации «Единое трудовое братство». Было проведено множество арестов среди сотрудников Бокия в НКВД, в аппарате НКИД и научных учреждениях Москвы.