— Высочайшей милостью барона Вергена, за проявленные в боях бесстрашие, доблесть, и верность, по рассмотрению результата боев, особая штрафная рота признается верной своему долгу. Все раненые в боях имеют уменьшение срока вдвое, с зачетом отбытого наказания. Павшие признаны солдатами барона, со всеми вытекающими отсюда выплатами родным… если таковые имеются.
По каземату прошел общий вздох — однако, при нынешних раскладах, такая скощуха — это просто здорово, большинство раненных не выйдут в строй до окончания срока. Фактически, амнистия им. Здорово, чего сказать. Правда, вот мне лично — от этого не так хорошо — я‑то по — любому вскоре в строй годен буду. Можно, конечно, симулировать — но если раскроют — то будет печально, так что ну его нафиг. Остается только надеяться, что бои кончились сильные, и есть шанс тихо досидеть срок. А там может все и уляжется? Только все обернулось несколько боком.
— Штрафник нумер семнадцать… кто? — опа, вот и здрасьте еще раз. Чего‑то как‑то внутре все сдвинулось — руку под плед сунул, ближе к карману — лежа‑то, между прочим, оно не так все глазах крутится, нормально в общем, если не дергаться. Но делать нечего, как могу спокойнее, голос подаю:
— Я, вашбродь! — а самому стремно, аж жуть.
Тут этот, в черном, ко мне продирается, и как‑то странно косясь, скороговоркой зачитывает:
— По представлению командира особой штрафной роты капитана Кане, и командира Особого Штурмового Отряда лейтенанта Фаренга, штрафник номер семнадцать, до того рядовой артиллерии Йох… Йохан Палич… за действия, обеспечившие успех роты, и за личное взятие в плен офицера врага, признается… ДОСРОЧНО… полностью искупившим штраф, с восстановлением в звании, с отбытием обязательного срока службы в войсках барона, соответственно оставшегося на момент оглашения срока штрафа… — по каземату прошел эдакий вздох — «Уххх!». А черный, коснув на меня взглядом, чисто как пуганная лошадь, продолжал — …С правом выбора места службы…
И вот тут все и затихло в каземате. А этот, черный, бумаги свои прячет в планшетку, и как‑то судорожно говорит:
— Рядовой… эээ… Йохан, в какой части хочешь продолжать службу?
Вот тебе и раз. Не было ни гроша, а теперь алтын. И ведь что сказать‑то? Куда проситься? В тыл, к Костылю? Или еще куда? Тут вот, чтобы просто как‑то глаза отвести от этого черного, который на меня выставился, голову я в сторону повел. И надо же вот — все вокруг на меня смотрят. Не сказать даже, чтоб все с завистью, скорее как‑то с надеждой. Ну, вроде как — понятно, я ж в общем, это то, чего они получат несколько дней спустя. Только вот, без права выбора места службы. А это, и есть для меня особая загвоздка. Знать бы чего хотеть. Часто так в жизни бывало — вроде как возможностей много, а шанс всего один. И выбрать надо раз и насовсем.