В дверях появляется Пьетюр.
– Ты крепка, как лед, Катрин. Даже крепче.
Катрин как будто что-то прикидывает в уме.
– Нам показалось, что мы видели тебя, Пьетюр. В первый день, когда я уже боялась, что мы заблудимся и насмерть замерзнем. Помнишь, Паудль? Я увидала какого-то человека, широкоплечего, высокого и темноволосого, прямо как ты, Пьетюр. Но когда мы окликнули его, он отвернулся и пустился вниз по склону.
Лицо Пьетюра спокойно.
– В метель что только не привидится. Но теперь все уже позади. Съешьте еще жаркого. Вам нужно согреться.
Он опускает глаза и принимается наполнять их опустевшие миски. Но Роуса вдруг настораживается. Она припоминает, как осталась с Анной наедине, а Пьетюр отправился искать Катрин и Паудля. Но не мог же он оставить их замерзать!
Пьетюр бросает быстрый взгляд на Йоуна и склоняет голову. От этого едва заметного движения сердце Роусы уходит в пятки.
Он видел их! Он видел их – и пошел в другую сторону.
Если Пьетюр с легкостью оставил Катрин и Паудля умирать в снегу, что бы он тогда сделал с ними, узнай они о судьбе Анны? Никак нельзя допустить, чтобы они обо всем догадались.
И теперь, после того, что Роуса видела, Йоун ни за что не позволит ей вернуться домой. Ему будет недостаточно просто объявить ее мертвой, как это было с Анной. Он пустится за ней в погоню и убьет ее на самом деле.
На другой день после начала оттепели Йоун и Пьетюр уходят в хлев задать корм скоту, а Паудль заглядывает к Роусе в кухню. Увидев ее, он улыбается, но она отворачивается, и улыбка его гаснет.
– Позволь мне помочь тебе, – говорит он, пытаясь отобрать у нее тесто.
– Нет. – Она отодвигает тесто в сторону. – Ты должен быть в хлеву.
Уходи, думает она. Прошу тебя.
Он стоит не шевелясь и молчит, словно она его ударила.
– Ступай в хлев, Паудль. Йоуну и Пьетюру нужна твоя помощь, а мне нет.
Он уходит, и ей становится так больно, будто с нее сдирают кожу. Но нельзя подвергать его опасности. Она представляет, в какую ярость придет Йоун, когда узнает, что она рассказала Паудлю об Анне; она вспоминает, как выступили на его скулах желваки, когда он напомнил ей, что нужно молчать.
Лучше всего держаться от Паудля подальше. Иначе ее решимость ослабеет.
Она расплющивает тесто кулаком и прерывисто вздыхает.
На пятый вечер Роуса остается в доме одна. Катрин и мужчины в хлеву. Утром они отнесут в селение съестные припасы и станут помогать людям заново отстраивать разрушенные дома. Роуса страшно устала: весь день она пекла ржаной хлеб. Мука почти кончилась, но Йоуна это как будто не беспокоит. Интересно, чем объясняется такая щедрость: то ли чувством вины, то ли желанием, чтобы сельчане оказались в еще большем долгу перед ним.