– Да будет тебе известно, – хрипло говорит он, – что я не дам себя задушить.
Не задумываясь, я набрасываюсь на него с объятиями. Даже если он оттолкнет меня – пускай. Но он так вцепляется в меня, будто и сам тонет, а я – спасительное бревно, брошенное добрым человеком в коварные морские волны.
Когда он отстраняется от меня, лицо его серьезно.
– Вижу, ты навестил Оддюра.
Я понимаю, что он вспоминает тех двоих, которые гнались за ним по берегу много лет назад. И что, прикончив Оддюра, я и сам сделался злобным и бессердечным мерзавцем, едва ли лучше тех людей, которых я убил. Я не могу взглянуть в глаза Пьетюру.
Но в голосе его нет упрека, только ласковое беспокойство.
– Твое лицо… Нужно обмыть раны.
Я пытаюсь отмахнуться от него, но он достает бутылочку с жидкостью – судя по запаху, это brennivín, – смачивает полу плаща и бережно отирает мои ссадины. Я дергаюсь, и он свободной рукой хватает меня за подбородок.
– Ради всего святого, посиди смирно.
С ним я чувствую себя под надежной защитой.
– Ты и вообразить не можешь, как мне хотелось тебя увидеть, – шепчет Пьетюр так тихо, что я сомневаюсь, не померещилось ли мне это. Слова его разбивают лед у меня внутри. По моей щеке ползет слеза. Он стирает ее и дотрагивается пальцем до собственных губ.
– У тебя вкус моря. И грязи. – Он ухмыляется и осторожно принимается за мои раны.
Когда с ними покончено, я промокаю его ссадины краешком своего плаща. Хуже всего выглядит лиловый порез над левым глазом. Я касаюсь его бережно: меня терзает мысль о том, как ему больно.
Он замечает, что я морщусь.
– Тому, кто это сделал, я отрезал пальцы.
Непонятно, шутит он или нет. Я не переспрашиваю.
– Ты выдержишь долгий путь? – спрашивает он.
Я качаю головой.
– Когда мы дрались с Оддюром, рана снова открылась. – Я задираю рубаху.
Он резко втягивает в себя воздух, шумно сглатывает и промывает рану остатками brennivín.
– Нам нужно уходить, – говорит он. – Ты протоптал дорожку из дома Оддюра к этой пещере.
– Это тебе нужно уходить. У меня нет сил.
Он медленно кивает, ложится на землю, сцепляет руки за головой и закрывает глаза.
– Что ты делаешь?
– Жду смерти вместе с тобой.
Я ругаюсь с ним, и проклинаю его, и называю глупцом, и умоляю уйти. Едва не плача, я пытаюсь сдвинуть его с места, но с тем же успехом можно толкать землю.
– Или мы уйдем вместе, или умрем вместе, – говорит он. – Выбирай.
Я обхватываю голову руками, медленно выдыхаю и, хромая, бреду к выходу из пещеры.
Пьетюр хлопает меня по спине.
– Я уже начал опасаться, что твои мозги остались в доме Оддюра, там же, где растеклись его собственные. – Криво ухмыльнувшись, он закидывает мою руку себе на плечо, и мы, израненные, ковыляем вверх по склону, прочь из Тингведлира.