Треско поднимался по лестнице: правой, левой, правой – стоп. Обдуманные, угрожающие шаги. Он приближался не бесшумно – совсем наоборот. Джош не поднимал глаз от страницы, которую читал: «…и время от времени делая руками такие движения, словно он плывет, преодолевая неимоверные препятствия» [37]. А Треско стоял в дверях и пялился на него.
– Нашел, значит, занятие, – сказал кузен. – Читаешь, читаешь и читаешь. Тебе ведь нравится читать? Читай-читай. Какой хороший мальчик!
Джош молчал.
– Они приедут сегодня, – продолжал Треско. – Тетушка Хью и дядя Лавиния. Слышал, как я их назвал? Знаешь почему?
Одними губами Джош проговорил: «Нет», не поднимая глаз от страницы. Отчего брат звал так дядю Хью и тетю Лавинию, он знал. Но Треско продолжал объяснять свою шутку, потому что считал: ничего более остроумного он еще не придумывал. Всякий раз, когда Треско начинал говорить, тех, кто его слушал, охватывало презрение, смешанное со страхом.
– Я зову их «тетушка Хью и дядя Лавиния», потому что им это подходит. Он – настоящая суматошная тетка, а ведь еще и актер, то есть грим и все такое, – и притворяется смелым. И дядя Лавиния приедет. Ты же ее видел? У нее усы, она выглядит как мужик, носит короткие волосы, как мужик, она совершенно точно дядя…
– Да нет у нее усов, – возразил Джош.
– Нет, есть, – сказал Треско. – Она похожа на нашу школьную кастеляншу – у нее тоже есть усы. Она мужик, мужик, мужик!
– Иди-ка отсюда, – сказал Джош. – Я почитать хочу.
Треско воззрился на него: Джош не видел, но ощущал это.
– Это с какой стати? У меня столько же прав находиться здесь, сколько и у тебя. Может… – Но тут ему пришло в голову кое-что получше: он подхватил с полки книгу в твердой обложке и с силой запустил ее в Джоша. Тот увернулся; книга пролетела мимо. Порванная, она упала на пол.
– И скажу, что это ты порвал! – пообещал Треско, воздев скрученные руки в виде арбалета. – А еще я знаю кое-что, а ты нет!
– Что Хью – старая тетка, а Лавиния – дядя? Придумай что-нибудь новенькое, – сказал Джош. Когда он говорил с Треско таким тоном, его охватывало неслабое приятное возбуждение.
– Да не это, придурок! Такое ты точно захочешь знать. Ты ведь знаешь бабушку и дедушку, так? Как думаешь, зачем мы приехали?
– До тебя только дошло? Они думают, что бабушка скоро умрет, – ответил Джош. – Отчего, по-твоему, мы здесь?
– Она не умрет! – возразил Треско. – Ну то есть умрет, но не прямо сейчас. Мне тут ужасно скучно, но мама говорит, мы должны остаться. А знаешь почему?
Джош приподнял брови – это означало отрицание.