3
– Мой брат так добр к нам! – сказала молодая жена, когда они сели в такси в конце пути.
– Почему ты говоришь об этом сейчас? – удивился Мафуз.
Из окон авто виднелись бескрайние зеленые поля, грязная канава, деревья на обочине; сквозь густую живую изгородь с яркими цветами проглядывала стена деревенского домика: картинки, овеянные флером медового месяца, и они теперь запомнятся на всю жизнь. Водитель – англичанин, пожилой и молчаливый; Мафуз даже толком не понял, знает ли тот отель, который он назвал. С заднего сиденья супруги видели венчик сальных волос вокруг его голой красной макушки; от одежды – пожелтевшего от времени вязаного кардигана – и салона автомобиля, замусоренного крошками от печенья и пустыми упаковками от еды, разило сигаретами. Но пейзаж был прекрасен, а окна в машине открыты.
– Мой младший брат, Науаз, – ответила жена, – вспомнил, что есть отличный отель, высшего класса, на мысе Лендс-Энд, в Сент-Айвсе. Так приятно, что он об этом не забыл. Я никогда не бывала за городом в отеле. И ни разу не видела моря.
– Разве ты не смотришь в иллюминатор, когда летишь домой? – спросил Мафуз.
Ему нравилось, как она говорит: осторожно, рассудительно, тщательно выстраивая предложения. Он подумал, что с новой женой будет хорошо.
– О, но ведь тут мы так близко к морю! Братик сказал, что оно очень красивое и что я его никогда не забуду. Ты так добр ко мне – устроил мне медовый месяц. В этом городе мы и остановимся?
Домики с садом, прежде стоявшие разрозненно и окруженные полями и участками необработанной земли, сгустились в улицы, и взору предстала дорога, ведущая через гребень холма к бескрайнему морю. Сам он видел море не так часто; дважды Садия убеждала его отвезти детей в Скегнесс, на ближайший морской курорт. Но там было совсем иначе. Они направлялись в центр оживленного городка; машины, пусть их и было много, двигались небыстро, а по улицам ходили взрослые и дети в шортах, футболках и купальных костюмах. День стоял чудесный. И все что-то ели на ходу: мороженое, блестящие леденцы размером с голову ребенка, сахарную вату или даже кебаб. Ели сосредоточенно, увлеченно. Он понадеялся, что в городе найдется где позавтракать не на ходу.
Такси остановилось. И тут же с обеих сторон его стал обтекать людской поток. Не оборачиваясь, водитель сказал:
– Восемь фунтов.
– Мы уже приехали в гостиницу? – спросил Мафуз.
– Дальше не проехать. Да вот же она. Прямо по дороге. Метров сто пройти – и вы ее увидите. Восемь фунтов.
Делать было нечего. Мафуз подумал, не попросить ли таксиста подождать здесь с его женой, пока он сходит и проверит, но этот вариант его устраивал еще меньше. Выйдя из машины, он в порыве торжественной церемонности обошел ее и открыл дверцу для супруги. Таксист оставался на своем месте. Мафузу пришлось самому открывать багажник. Все это время он тщательно следил за тем, чтобы не смотреть во все глаза на людей в шортах, плавках и бикини, поднимающихся на холм или спускающихся оттуда. Они же совершенно точно пялились на него и его молодую жену. Он позволил ей взять себя за левую руку, держа чемодан в правой. Свой, меньше и новее, жена подхватила сама, и они принялись спускаться с холма, не глядя друг на друга и не разговаривая. «Это твоя страна, – говорил он себе. И страна твоей жены. Здесь мы живем и будем жить дальше. Море, дом и магазин: английское небо – это тоже часть страны, и нам нужно пройти по ней».