– А куда же смотрит полиция? – удивилась Назия.
– Полиция… – бесцветным голосом повторил таксист, отмахнувшись от ответа.
– Я правда хочу в туалет, мам, – сказал Омит.
– Он хочет, да, – подтвердил Раджа.
– Сейчас никак! – резко ответила Назия. – Придется подождать.
Вокруг расстилалась страна, давшая им жизнь. Шариф пытался особенно не думать о ней. Старый нищий бродил вдоль застывших автомобилей: сгорбившись, держась за посох; голова замотана грязной белой тряпицей, руки толщиной с карандаш, налитые кровью глаза устало принимают отказ. Ржавые полосы на боках автобуса; загаженный выхлопами воздух; дорожные обозначения по-бенгальски на щитах, уже испещренных вмятинами и пятнами на выведенных краской буквах. Это молодая страна, твердил себе Шариф, просто должно пройти время. Он ведь смотрел на такое много лет и не считал чем-то из ряда вон. Просто привык к аккуратным улицам Лоджмура и Хиллсборо и нарядным окрестностям инженерного факультета Шеффилдского университета. Там-то на тебя посмотрят косо, случись тебе выбросить на асфальт смятую бумажку. Как-то он видел даму, выгуливающую своего пса: она подобрала с земли нечто – вероятно, экскременты – и убрала в пакет, вместо того чтобы загрязнять окружающую среду. А ведь в Англии Шеффилд даже не считался красивым городом!
– Если мальчики хотят пописать, – сказал он, – отчего же нет. Все равно мы так долго будем стоять. И всем все равно.
– Я не хочу писать, – сообщил Раджа. – Это Омит хочет.
– Если твой брат хочет, ты уж тоже постарайся, – рассудительно посоветовал отец. – Водитель больше останавливаться не будет. Это единственный шанс.
– Только не на двери такси, – поспешил ввернуть тот.
– Ну что вы! – заверил Шариф и, демонстрируя известное презрение к стране, его породившей, вывел помочиться сперва Сеньора Команданте, а потом Сельского Пролетария. В конце концов, Команданте-то в туалет хотел. Благодаря выбоине, зияющей на дороге, это с легкостью можно было сделать так, чтобы ни одно покрашенное покрытие не пострадало. Над их головами пассажиры автобуса с отсутствующей решеткой радиатора с интересом наблюдали за происходящим. Мгновение Шариф раздумывал, не отлить ли и самому, чтобы пассажирам автобуса не скучно было. С тех пор как мальчишки заговорили, им ежедневно присваивались новые прозвища: Цезарь, Муссолини, Субхас Чандра Бос [68], Миссис Тэтчер, Полковник Реджинальд Дайер [69], Последний Вице-король Индии, Управляющий, Заминдар-с-хлыстом, Неизвестный Солдат, Рани Лакшмибай [70], Городской (или Сельский) Пролетарий, Прусская Армия, Бедолага Уинстон Смит