, что последним, что испытал человек, была благодарность, да и так
славно высказанная, каким бы он ни был.
Славно: когда-то он был поборником правильного выбора слов для объяснения случившегося, но с годами научился ценить банальные, емкие и понятные каждому слова, которые рано или поздно произносили почти все. Люди попроще говорили: «Спасибо, доктор». (Они с трудом отличали главных врачей от самых простых санитаров вроде Лео.) «В конце концов все было
славно».
Его смена заканчивалась в два. У них был принцип: уходить с работы не прощаясь. Он не верил, что по возвращении завтра утром в шесть увидит мистера Бенна или его детей. Семьям бывало трудно принять, что все санитары одинаковы и взаимозаменяемы. Сам Лео понимал, что дело не в этом и что кое-кому из коллег не хватает теплоты, понимания и сочувствия, но возмещать это – не его дело. Он часто слышал, как дочь говорила мужу или мать – детям: «Это Лео. Он из дружелюбных». Поначалу, когда Лео только начинал работать здесь, замечая, что пациенту осталось час или около того, он оставался до конца, даже если его смена прошла. Потом ему объяснили, что так не пойдет. И он убегал, и последние мгновения пациента доставались медсестре, которая заступала на место Лео.
В ящике для писем обнаружилась записка от мистера Гоша, заведующего хосписом, с просьбой зайти к нему в конце смены. Когда-то, в самом начале, Лео нервничал из-за таких записок. Однако теперь они чаще всего появлялись, когда мистеру Гошу требовалась помощь Спинстера. Он работал здесь дольше всех прочих сотрудников.
Тем не менее мистер Гош не преминул подчеркнуть свою важность: когда вошел Лео, он продолжил работать за компьютером. Лео сел и терпеливо принялся ждать. Скоро из-за компьютера донеслось:
– Минутку… – И мистер Гош продолжил печатать. В конце концов он отвлекся, слегка улыбнулся и сказал: – Итак, чем могу быть полезен, Лео?
Лео к такому привык:
– Вообще-то это вы написали, что хотите меня видеть.
– Ну да. Написал. Итак. Что тут у нас? Не знаю, слышали ли вы, но мы готовимся к визиту парламентария округа.
– Не слышал.
– В общем, все будет как бы неофициально, просто «мимо проходила» и зашла посмотреть, как мы справляемся. Я не объявлял об этом потому, что, когда она сказала о визите, он зависел от результатов выборов. И вообще решил: это сказано чисто для проформы – но, как оказалось, нет.
– Ей же дают пэрство, так? – Лео ощутил, как напряглись пальцы сложенных на коленях рук.
– Вроде утешительного приза, – пояснил мистер Гош. – Довольно лестного: теперь она зовется леди Шарифулла. Не думаю, что кто-то считает, что результат выборов как-то отразится на ней лично. В любом случае мы связывались с нашим новым парламентарием, но он, к сожалению, не может выкроить для нас время. Так что мы обратились к баронессе Шарифулле. И она придет – как она выразилась, «с удовольствием». Сказала, что не видит смысла ждать до декабря. И никакой суеты ей не нужно: пара-тройка человек расскажет о своей работе, ну, в таком духе. В следующую среду. Нужно, чтобы вы взяли ее на себя и все ей тут разъяснили.