Зоя не одарила его даже взглядом.
– Это значит «Приятно встретить тебя снова, старый друг». Юрис уже бывал здесь.
– Давно, – подтвердила монахиня. – Он хотел снова стать человеком и думал, что мы сможем ему помочь. Ты страшишься такой судьбы?
Зоя, казалось, была удивлена.
– Я все еще человек.
– Правда?
Женя потянулась и взяла Зою за руку.
– В ней вполне достаточно человеческого.
Но Николай полагал, что тут они все были в весьма неоднозначном положении.
– Нам известно, зачем вы здесь, – сказала монахиня. – Но вам не найти помощи в терновом лесу.
Нам? Николай заметил, что фигуры в алом стоят в каждой нише, наблюдая за ними. На вид они были безоружны, но численный перевес определенно был на их стороне.
– Вам известно о пятне тлена? – спросил он, пытаясь сосчитать людей в нишах. Их оказалось больше пятидесяти.
– Оно успело побывать и в наших горах. И нам остается только радоваться, что терновый лес не задело.
– Как и нам, – сказал Николай, поскольку это дерево было их единственной надеждой. До сих пор. – Так вы говорите, что мы не сможем остановить разрастание Каньона?
– Не при помощи обисбайи. Теневой Каньон – это прореха в ткани вселенной, ткани первого творения.
– Творения в сердце мира, – пробормотала Зоя.
– До творения была пустота, и именно она теперь просачивается через эту прореху в наш мир.
Николай потер руки.
– Ну и как нам это исправить? – Вопрос, который он задавал всегда. Сломанное можно было починить. Разорванное – зашить. – Как нам закрыть прореху?
– Никак, – сказала монахиня. – Кому-то придется постоянно держать ее края.
Женя нахмурилась.
– Что?
– Кто-то должен будет встать в проходе между мирами, между бездной и творением.
– Уточните, как надолго? – спросил Николай.
– Навсегда.
– Ясно.
– Что тебе ясно? – резко спросила Зоя.
– Кто-то же должен.
– Не будь глупцом, – отрезала она.
Монахиня приблизилась. Невозможно было сказать, сколько ей на самом деле лет.
– Это тень внутри делает тебя таким храбрым?
– Надеюсь, что нет. Я принимал безрассудные решения задолго до того, как обзавелся ею.
Зоя схватила его за рукав.
– Николай, ты же не всерьез. Я запрещаю тебе делать это.
– Тебя еще не короновали. Я сомневаюсь в том, что ты уже можешь что-то запрещать.
– Ты говорил, что будешь рядом со мной.
Он ничего не желал больше. Вместе им удалось остановить войну, и он начал верить, что они смогут вместе прожить жизнь, но это ему придется сделать в одиночестве. Он повернулся к монахине.
– Что мне нужно делать?
– Николай…
– Шип пронзит твое сердце, как и во время обисбайи, но на этот раз ты так на нем и останешься, заходясь в агонии, призывая безумие. Если шип извлечь, тлен снова просочится в наш мир, и полотно вселенной окончательно разорвется.