Лотти выглянула в окно, задумчиво покачав головой.
– Он знал, что у меня есть ты, ковен и Нанна Мэй, а все, что было у него, – это магия, поэтому он сосредоточился только на ней. Коттедж Ферли – это такой дом, в котором можно спокойно существовать отдельно друг от друга. И мы жили так в течение многих лет. Он возмущался тем, что я делилась с ковеном тем, чем не хотела делиться с ним. Я сыграла в этом свою роль, но я не раз приглашала его присоединиться, и он всегда отказывался.
Матильда хмуро посмотрела на маму, ее сердце бешено колотилось в груди.
– Ты говоришь так, будто его никогда не было рядом.
– Эй, он любит тебя, Матильда, и всегда любил. К счастью, у нас было своего рода негласное соглашение, что ты никогда не узнаешь о том, что с нами происходит, поэтому он был рядом с тобой по-своему.
Матильда проглотила комок в горле, вспомнив уроки верховой езды или крошечные фейерверки, которые он мог сделать, используя свечи и какие-то травы, собранные в саду Нанны Мэй. Воспоминания о ее жизни с отцом были полны любви и красок, но они также были перемежены подслушанными спорами о ковене Лотти и негодованием по поводу их секретов.
– Однажды я застала его за тем, как он просматривал наш гримуар, – сказала Лотти, сжав губы в линию.
У Матильды замерло сердце.
– Но самоучкам не полагается прикасаться к нему?
Лотти кивнула.
– Он знал это. Кто знает, сколько раз он смотрел в него, но он был так зол, что я скрывала от него еще больше. Было одно особое заклинание, которым он стал одержим, и мне следовало им поделиться, потому что он хотел отдать его тебе.
Матильда инстинктивно коснулась своей щеки.
– Заклинание плаща ведьмы.
Лотти кивнула.
– Твой отец буквально обезумел, Матильда. Приставал ко мне, чтобы я снова показала ему это заклинание, пока однажды не воспользовался им, и я поняла, что он снова просматривал гримуар. И все равно время от времени поднимал этот вопрос, говоря, что хотел бы, чтобы это заклинание было у тебя.
– Как ты думаешь, почему он так этого хотел?
Лотти вздохнула.
– Может быть, из-за контроля? Я думаю, твой отец понял, что вытолкнул себя из этой семьи, но он все еще пытался показать, что может принимать решения за тебя. Его шрамы исчезли, так что он, очевидно, в полной мере использовал заклинание и выяснял, насколько легко использовать магию, чтобы получить то, что хочешь, манипулировать свободной волей или просто причинять боль. В некотором смысле, как мне кажется, он хотел, чтобы у тебя была легкая жизнь. Я объяснила ему, что хочу подождать, пока тебе не исполнится семнадцать, но он стоял на своем. Последнее слово осталось за ним в тот день, когда он уехал.