Впервые за несколько часов мысли о моих добровольцах не вызвали мгновенного осознания их состояния. Я пошарил в голове своими чародейскими чувствами, ощущение было такое, словно пытаешься пересчитать зубы языком. Я ничего не обнаружил. Знамя пропало.
Я тихо пробирался среди раненых. Они, по большей части, находились при смерти.
Я подошел к Фасолине.
Я остановился перед дверью и сделал вдох.
Битва окончена. Не осталось ничего, что могло бы отвлечь меня от этого. И это будет больно.
Я пригнулся, заполз в строение и повернулся лицом к импровизированным носилкам.
Они были пустыми.
Она исчезла.
Там, где она лежала, на ящиках был выжжен символ, словно раскаленным добела пером. Три сцепленных треугольника. Валькнут. Узел падших воителей. Символ Одина.
Я уставился на пустые ящики. Ее кровь все еще была на них, черная и высохшая.
Что-то темное зашевелилось глубоко внутри. Что-то злое.
— Ничего не изменилось, — мягко произнес кто-то позади меня, слегка заплетающимся языком. — Она ушла. И она не вернется.
Я обернулся и обнаружил мисс Гард, восседающую на горе ящиков. В ее руке была бутылка виски. И еще четыре пустых у ее ног. Она выглядела так, будто пережила почти столько же, сколько и я.
Я на секунду прикрыл глаза. Я смертельно устал. Я почувствовал гнев там, внизу.
Но сейчас было неподходящее время.
Пусть вещи в глубине там и останутся.
— Эй, Сигги, — сказал я ласковым голосом.
— Точно такой же, — невнятно пробормотала Гард. — Там где Нейтан погиб.
Ее покрасневшие глаза наполнились слезами.
— Проклятый узел. Часть нашей инвентарной системы. Отметка. Один эйнхерий, подобранный и находящийся в пути.
— Нейтан... — проговорил я. И тут в голове щелкнуло. — Хендрикс. Хах. Он совсем не походил на Нейтана.
Я плюхнулся на ящик рядом с ней.
Она протянула мне бутылку. Наверное, мне следовало бы выпить воды. Это гораздо более взрослый напиток, нежели виски. Но я сделал солидный глоток и позволил ему гореть внизу.
— Он ненавидел это имя, — сказала она. — Его мать...
Она покачала головой.
— Что ж. Это больше ничего не значит.
— Эйнхерий, — повторил я. — Мерф не умерла славной смертью.
Глаза Гард блеснули.
— Она умерла, убивая Йотуна, — жестко сказала она. — Она сделала это, защищая тебя. И вот результат. Она погибла смертью война. Той, в которой нет личной славы. Той, что произошла, потому что она делала то, что было необходимо.
Я наклонил свою голову к ней.
Она неопределенно махнула рукой у виска.
— Это ограниченный интеллектус, отвечающий за погибших с честью и их деяния. Я знаю, кем она была, Дрезден. Не смей принижать ее смерть, утверждая, что она была менее, чем кульминацией жизни, полной привычной доблести.