И они оставили меня наедине с Мэб.
Мэб подняла руку, когда я начал говорить, и прервала усталым и бесстрастным голосом:
— Да. Ты бросаешь мне вызов. Очевидно. Как и всегда. В интересах оперативности предположим, что ты сделаешь некую непонятную отсылку к популярной у смертных чепухе, я строго посмотрю на тебя и напомню о власти, которой над тобой обладаю, ты подтвердишь, что продолжаешь понимать обстоятельства, которые требуют от меня терпеть твою беззаботность и мы оба согласимся продолжать этот абсурдный танец в будущем, вероятно, все оставшееся время.
Что заставило меня моргнуть.
Мэб обычно не вступала в мета-дискуссии о природе наших с ней отношений.
Она прошла мимо меня и оглядела голые стены большого зала.
— Барон завоевал львиную долю уважения среди старейших, пережив бурю такой силы, не говоря уже о том, чтобы подготовиться к ней, перехватить инициативу и успешно бороться за свою территорию. И все же ты потребовал от него награды, и он имел милость уступить ее тебе. И многие подозревают, что ты также завладел Оком по праву победителя — обстоятельство гораздо более благоприятное для тебя, нежели если бы они знали наверняка, у тебя оно или нет.
Она поджала губы.
— Ты начал понимать, как облечь себя броней из сомнений своих врагов. Твоя репутация становится все более грозной.
— Достаточно грозной, чтобы Белый Совет не захотел иметь со мной ничего общего, — хмыкнул я.
Она махнула рукой, ее голос звучал совершенно уверенно.
— Овцы боятся волков, мой Рыцарь. И вполне уместно, что они это делают.
— Большая страшная мамочка злых фей просто смотрит на меня из-за проблем с работой и говорит: «Что поделаешь?» — вздохнул я. — Наверное это дурной знак.
Мэб остановилась под дырой в крыше и заглянула на нее, ее лицо было бледным и совершенным в тусклом луче дневного света, просачивающегося сквозь густые, сонные дождевые облака. Дождевые капли отскакивали от нее и падали на пол с резкими щелчками, как крошечные кусочки льда.
— Ты начинаешь видеть очертания моих проблем, мой Рыцарь, — она взглянула на меня — Ты волк. Хищник. Который им нужен.
— Я герой, которого Чикаго заслуживает, — сказал я, подражая голосу Бэтмена. — Но не тот, которого он свайпнет в Тиндере.
Мэб утомленно посмотрела на меня.
— Тебе известно, каково это, — сказала она, — продавать кусочки своей души, чтобы у того, кто никогда не узнает твоего имени, появился еще один шанс на жизнь.
На это у меня не нашлось ответа.
Воцарилась тишина.
Я подошел к Мэб и выглянул из замка на мягкий дневной свет и падающий дождь.
Когда капли начали падать на меня, я сразу промок.