— Сколько?! — возмущается Михаил Сергеевич.
— Десятую часть вашего годового дохода, — уточняю я. — Или вам жалко столько денег ради дочери? Вот, можете ознакомиться подробнее.
Я отдаю один экземпляр и подзываю управделами, чтобы тот подал… банку с краской? И тут она! Вот что значит, когда не знаешь местные порядки.
Васильев внимательно изучает договор, его жена буровит меня взглядом, будто хочет съесть. Елена с сыном на руках полностью игнорирует происходящее и лишь гладит спящего Марка по головке.
— Мы согласны, — Михаил Сергеевич кладёт договор на стол и смотрит на управделами. — Я буду подписывать.
— С вами приятно иметь, — ухмыляюсь я и отдаю два оставшихся экземпляра.
Мы оба «расписываемся» и семья Васильевых в полном составе покидает особняк. Управделами потирает кулаки в предвкушении больших денег, которые должны прийти в течение недели, а я обдумываю слишком быстрое согласие папика…
Не может быть всё так просто. Такой грубый и дерзкий тип, и так легко сдался? Не… Я в это не верю. Он однозначно готовит какую-то свинью.
Но к самому страшному я же подготовился, поэтому лишний раз переживать смысла нет. Я со спокойной душой отправляюсь завтракать в одиночестве. Теперь я не боюсь, что меня отравят. Больше нет.
Постепенно время подкрадывается к пяти часам вечера. У нас назначено заседание совета заместителей.
Оно проходит в большом зале на втором этаже. За круглым столом, помимо управделами, сидят: зам по социальной политике, зам по строительству, зам по бизнесу и инвестициям, зам по безопасности — Пётр Николаевич, зам по ЖКХ.
Имена и фамилии мне запоминать лень, да и я с ними никогда не ладил. Мне достаточно лиц эти взрослых мужиков и их должностей.
По понятным причинам они поначалу не воспринимают меня и гнут свою линию. В основном звучат предложения продать крепостных, чьи дома разрушены. Раненых, кстати, тоже. А тяжелораненых не лечить. И всё ради экономии бюджета.
— Так не пойдёт, — отрезаю я. — Если другие крепостные увидят, что мы выкидываем людей при первых трудностях, то их настроение, а с ним и трудоспособность, сильно снизится.
— Но они же крепостные, — возмущается зам по бизнесу. — Они обязаны работать!
— Работать можно по-разному, — парирую я. — Мой отец погиб, защищая этих людей, и мы должны с уважением относиться к его жертве. Этот инцидент станет отправной точкой к новым преобразованиям. Я вот сижу и слушаю вас… Аж уши вянут. Не лечить больных? Вы серьёзно?!
— Это сэкономит около десяти миллионов рублей, — блеет зам соцполитике.
— Ещё раз скажете нечто подобное и пойдёте убирать говно за больными, — я повышаю голос. — Люди — это самый важный ресурс! И я не позволю разбазаривать его!