— Вы идите, — аккуратно вырываюсь из объятий. — Мне срочно нужно кое-что сделать…
Стою с опущенной головой, чтобы по максимуму скрыть лицо и продемонстрировать напускную скорбь. Бабушка поначалу удивляется, но затем кивает и заводит Марину в особняк.
Я жду, пока двери закроются, и иду к Лилии. Если её нет на месте… Прикажу СБ достать из-под земли эту мутную бабу!
Добираюсь до дома и долблю в дверь.
— Открывай! — ору я. — Быстро!
Слышу звон бутылок и частые шаги. Лилия подходит к двери и открывает её.
Я понимаю, что она пьяная в дупель! И выглядит как алкашка, и несёт от неё недельным перегаром.
— Чего тебе? — бурчит она и еле стоит на ногах.
— Ты где была, мать твою?!
— Уже неважно, — грубо отвечает Лилия. — Уже неважно…
— Говори!!! — беру её за грудки и прижимаю к стене.
— Отец твой просил кое-что сделать! — орёт она в ответ.
— Слушаю, — захлопываю дверь. — Рассказывай!
— Я должна была хакнуть внутреннюю сеть Громовых, но спалилась… — я вижу, как ей трудно даются слова. — Пришлось убегать и прятаться… А ведь если бы я была здесь, то смогла бы предупредить о разломе… Но нет, вместо этого я потратила ману на просчёт действий охраны этого урода…
— Пошли в комнату, — отпускаю её. — Ты поэтому бухаешь?
— Нет, бл*дь, просто захотелось! — кричит Лилия.
— Успокойся! — помогаю дойти до комнаты с мониторами. — Тебе надо максимально быстро прийти в себя. У нас много работы.
— Вот скажи, почему потерю твоего отца я переживаю хуже, чем ты? А? — она садится в кресло.
— Все вопросы потом. Моя, как и твоя жизнь, в большой опасности. Поставь запись звонка из Хабаровска. Мачехе кто-то должен же был сообщить о болезни её матери.
— Опять ты за своё?..
— Ох… — тяжело вздыхаю. — Послушай, Лилия, теперь ты подчиняешься мне, поэтому делай, что велено!
— Ладно-ладно, — она начинает бить по клаве и шевелить мышкой. — Сейчас посмотрим… Вчера в 14–35 был этот звонок.
— Включай.
На записи какой-то мужчина, по всей видимости, отец Елены, просит её приехать. По его словам, матушка находится в тяжёлом состоянии и со дня на день может умереть. Он говорит, чтобы Лена приехала сама и привезла внука — бабушка хочет повидаться с ним.
Мачеха соглашается и заявляет, что прибудет на вечернем поезде. И всё бы ничего, но в её голосе я чувствую фальшь. Она чересчур эмоционально реагирует, будто мать уже умерла. А самое странное, что Лена не задаёт уточняющих вопросов.
Даже же спросил, что случилось с отцом, а ей словно всё равно. Охает, ахает и говорит, что приедет. Происходящее попахивает дешёвой постановой. Хотя, может быть, и недешёвой…