Левая рука не пострадала, и спустя целую вечность он сумел приподнять раму, освободить правую и увидеть то, что осталось от его пальцев. Все, как ни странно, на месте – но минимум четыре переломаны, кости торчат в разные стороны, а подоконник забрызган кровью, как истинное место казни. Беспомощно поддерживая правую руку левой, Виктор сполз на пол, тихо подвывая, как раненое животное.
Он слишком хорошо понимал, что полноценной его рука уже не будет никогда, даже если кости удастся кое-как восстановить.
Виктор не знал, как долго длилась его агония, но, когда разум прояснился, он понял одно: Андрей так и не подошел к нему. Сын как будто остался равнодушен к его страданиям! Что это, обида, месть? В порыве злости Виктор наконец смог отвести взгляд от искалеченной руки и посмотреть на Андрея.
Вот тогда он и понял, что сыну было уже не до него. Дверь в палату оказалась открытой, а возле Андрея теперь стояла молодая женщина, в которой Виктор без труда узнал Эйлеровскую дочку. Андрей, еще несколько минут назад такой слабый, с трудом поднимавшийся на ноги, теперь прижал эту немаленькую девку к себе, будто она была самым большим сокровищем на свете, приподнял над полом, закружил, а она что-то шептала ему на ухо, и он улыбался…
Виктор знал, что имеет право ненавидеть их – обоих. Но, наблюдая за ними в этот миг, он почему-то чувствовал не ненависть. Он впервые осознал, что его сын получил в жизни нечто большее, чем он, ему, Виктору, никогда не доступное, а потому непонятное. Но благодаря вот этому странному чувству он не мог напугать Андрея никаким потерянным наследством – и сломать, пожалуй, тоже благодаря этому не смог.
Пока он наблюдал за ними, странная медсестра бесцеремонно уселась на пол рядом с ним, и Виктор невольно шарахнулся, еще больше потревожив израненную руку. От новой вспышки боли он не удержался, вскрикнул, и медсестра тут же повернулась к нему.
– Что, плохо тебе? А нечего быть старым вредным мудилкой, – назидательно произнесла она. – За это ты, конечно, присядешь. Не важно, на сколько, для тебя все пожизненным будет. Но ты думай о хорошем! Посмотри на этих двоих. Если они не разбегутся, что лично я считаю маловероятным, у тебя есть шанс получить чертовски красивых внуков, которых ты, если очень повезет, даже увидишь. Ну круто же, да?
Виктор понимал, что хотя бы отчасти она права: его будут судить, он никогда больше не сможет свободно двигать правой рукой, он проиграл по всем пунктам. И все же, глядя на то, как его сын смотрит на эту девушку, Виктор Шереметьев был даже рад, что его успели остановить.